Именно этому их и учили. А каковы будут наши действия, господин барон?
– Наши действия? Наблюдать.
– И только?
– Пока да. Там видно будет. Посмотрим, что у них получится. Хотя я уверен, что у них не получится ничего.
– Осмелюсь заметить, господин барон, вы не знаете, на что способен Гюнтер и его люди.
Барон изучающе посмотрел на Олафа.
– Тебе что – хочется еще поиграть в войну? И получить от американцев пулю?
Олаф виновато опустил голову.
– Надо трезво и серьезно смотреть на вещи, мой мальчик.
– Но надо и что-то делать…
– Дело для тебя есть. Меня сейчас больше всего занимает старый пьяница Лей. Этот любитель витать в облаках и мастер высокопарных речей ни о чем… Американцы могут вытащить из него сведения о золоте, пообещав ему участие в каком-нибудь химерическом проекте. Его просто обведут вокруг пальца. Или применят к нему какие-нибудь спецсредства, которые развяжут ему язык помимо воли.
– И что же нам надо делать?
– Нам надо лишить его всех иллюзий. Прежде всего – относительно его собственной судьбы. Тогда он замкнется в себе и уйдет в свои мечтания, а там… Мы можем это сделать?
– Мне нужно подумать.
– Начинай прямо сейчас.
Рекомендуем расстреливать осужденных не в голову, а в грудь, поскольку для изучения желательно получить минимально поврежденные тела, а в особенности – совершенно неповрежденный мозг».
Почему Руденко?
Постояв у самой знаменитой могилы Нюрнберга и несколько раз оглядевшись вокруг, Ребров подошел к дереву, росшему у могилы напротив и запустил руку в дупло. Нащупав там что-то, он быстро сунул сжатую в кулак руку в карман. Еще какое-то время проведя у дюреровского надгробия, быстро ушел.
Надо признать, что янки не поскупились на траты: армия прислала целый полк для обеспечения работы трибунала – шоферов, шифровальщиков, телефонистов, копировальщиков, охранников… Во Дворце открыли пункт почтовой и телефонной международной связи, пункт обмена валют, ателье по ремонту и пошиву одежды, парикмахерскую, несколько баров и даже ночной клуб. Американцы не желали отказывать себе ни в каких удобствах и радостях жизни.
Советская делегация занимала отдельную секцию, при входе в которую красовалась внушительная табличка с надписью «Делегация СССР».
В одном из кабинетов Ребров колдовал над доставленной с кладбища Святого Иоганна шифровкой.
– Ну, закончил? – нетерпеливо спросил ворвавшийся в кабинет Филин.
– Да, Сергей Иванович, практически расшифровал…
– Так давай читай!
– Заключенных в тюрьме слушают и записывают круглосуточно – в камерах, в столовой, во время свиданий. Сведения о них спецслужбам и следователям так же поставляют работающий с заключенными тюремный психолог Келли. В последнее время американцы особенно активно работают с Робертом Леем. Они считают, что он может знать, где спрятано золото нацистской партии. В обмен на «альпийское золото» Лею намекают на свободу и жизнь в Южной Америке.
Ребров поднял голову.
– Все, товарищ генерал.
– Значит, они трясут Лея…
Филин прошелся по кабинету. Потом направился к двери.
– Будут спрашивать, я у Александрова.
– Что, еще не погиб под горами бумаг? – улыбнулся Филин, входя в кабинет. – Ты над ними тут как Кощей чахнешь.
– Скорее, как Скупой рыцарь, который ощущает всю мощь находящегося перед ним богатства, – привычно отшутился Александров. |