– Вы хотите сказать, что такое место действительно существует? – воскликнул Уолфши, не веря своим ушам. – А можно и мне поехать?

– Конечно, нет, – отрезал Чиун. – Если я привезу тебя с собой, меня просто засмеют. К тому же с тобой мы заблудимся где нибудь на полпути.

Впервые за все время их знакомства индеец растерялся.

– Но ведь это я обнаружил тропу, ведь так? – спросил он, вконец расстроенный.

– Выше голову, Сэм, – ободрил его Римо. – Синанджу – это далеко не рай на земле.

– Но я хочу увидеть это место. И научиться тому, что умеете вы. Я знаю...

– Давай не будем об этом. Лучше смотри, внимательнее на подъеме.

На зеленой вершине высилась монастырская колокольня. В самом центре обветшавшей внешней стены располагались ворота из грубо отесанных бревен на огромных железных засовах. Хотя когда то эти стены вмещали святое братство, монастырь больше походил на крепость. Подобное ощущение усиливалось тем, что на стене было расставлено человек двенадцать одетых в черную форму часовых. Стволы их автоматов поблескивали на солнце.

Но там был и кто то еще. Римо прищурился – приходилось смотреть против света.

– Кажется, там, на стене, женщина.

Маленькая обнаженная фигурка согнулась, обхватив себя руками.

– Да? Где? – спросил Уолфши, тщетно пытаясь что либо разглядеть.

– Похоже, ее сильно избили, – заметил Чиун. – Скорее всего, это то, что мы ищем.

Из высокой травы донесся тихий стон.

– Попытайся проникнуть в монастырь, – сказал Римо Чиуну. – А ты, Сэм, прячься. Кажется, нас заметили.

Сам он нырнул в густую траву, пытаясь обнаружить, откуда раздался стон, и чуть не задохнулся, увидев Кейнса или, вернее, то, что от него осталось. Неестественно раскинутые руки и ноги были неподвижны; переломанные кости, прорвав черную ткань формы, торчали наружу. Кейнс закашлялся, и изо рта у него хлынула кровь.

– Господи! – прошептал Римо.

– Прости мне, отец небесный, мои грехи, – еле слышно вымолвил Кейнс.

Римо порылся в глубинах памяти, пытаясь найти слова утешения. Он воспитывался в католическом приюте, но не мог припомнить ничего, что облегчило бы смерть этому человеку.

– Он прощает тебя, – произнес Римо.

Он не был набожен, но и ему было трудно поверить, чтобы Бог мог отвернуться от человека в столь плачевном состоянии, в каком находился Кейнс.

– Спасибо, – пробормотал Кейнс, и изо рта у него вытекла струйка крови. – Я сделал это ради Консуэлы.

– Конечно, приятель, я понимаю, – сказал Римо.

– Но Квантрил все равно хочет ее убить.

При звуке этого имени Римо насторожился: уж слишком необычным и слишком знакомым оно ему показалось.

Кейнс, с трудом разлепив губы, проговорил:

– Квантрил – это босс. Богач.

– Майлс Квантрил? Миллионер?

– Он убийца, мистер. Вы должны его остановить. О, Консуэла...

– Не расстраивайся, – сказал Римо.

– Она была так красива.

– Я понимаю. Но тебе сейчас лучше помолчать.

– Я сделал все, что было в моих силах...

Римо склонился над умирающим.

– Этого было достаточно – она осталась жива.

Кейнс улыбнулся, будто увидел что то вдали, а затем с его губ сорвался тихий гортанный звук, по телу прошла судорога, и он затих. Римо закрыл ему глаза.

Он еще не успел выпрямиться, как у самых его ног разорвалась граната, заставив проделать умопомрачительное сальто.

Он нырнул в заросли молодых сосен. Вдруг прямо возле него просвистела пуля, принеся с собой облачко пыли.