Вьетнам и работа в полиции Ньюарка заставили его расстаться с этой иллюзией, и все же Римо ощутил какой то детский восторг, проезжая по безмолвному городку. Вот салун, где Рад Райдер вступил в перестрелку с контрабандистами и уложил всех до одного, а вот – через улицу, напротив, – конюшня, где Джон Уейн прыгнул в седло скакуна прямо с сеновала на втором этаже. Байерсвилль действительно оказался городом призраком, молчаливым, как смерть, населенным лишь тенями прежних героев.

И все же тут были люди. Реальные и к тому же очень опасные.

Римо остановился возле заколоченного отеля «Империал».

– Мы вполне можем начать и отсюда, – сказал он.

Но едва его нога коснулась пыльной мостовой, как вокруг вспыхнул яркий, ослепительный свет. Взрыва не произошло – лишь послышалось прорезавшее тишину шипение, словно в стакан наливали газировку. Город и окрестности все, казалось, исчезло в сильном свете прожекторов.

И вдруг, так же внезапно, как и зажегся, свет погас. Воцарилась кромешная тьма.

– Добро пожаловать в Байерсвилль, – раздался голос с крыши близлежащего дома, и Римо узнал Дика Бауэра. – Не ожидал вас здесь встретить, но, увидев подъезжающую машину, сразу предположил, что это вы. Решили нанести нам визит? Полагаю, он будет весьма краткосрочным.

Раздался смех.

Ты уже однажды застал меня врасплох, подумал Римо. Больше такого не повторится.

– Скажи что нибудь еще, – произнес он вслух.

Майор еще громче засмеялся своим резким, неприятным смехом.

– Если честно, я даже рад, что ты здесь. Теперь я смогу закончить начатое. Конечно, в том случае, если ты не привез с собой кого нибудь, кого можно было бы выставить в качестве живого щита, когда начнется стрельба. Ведь это в твоем стиле, Уильямс.

– Не надо... – начал было Чиун, но гнев Римо был сильнее доводов рассудка, и он прыгнул на голос.

Но стоило ему оторваться от земли, как его равновесие нарушил обрушившийся на него шквал музыки. Зазвучал марш, включенный на полную мощность динамиков, так что ударные и барабаны отдавались в голове, как взрывная волна.

Римо вспрыгнул на крышу, но, потеряв равновесие, тут же скатился вниз, ударившись о мостовую. Грохот марша заглушил все прочие звуки. Он не мог разглядеть Бауэра в неожиданно наступившей темноте, а теперь к тому же и не слышал его. Римо попытался уловить звук шагов, но это было невозможно: все поглотил звон цимбал и высокий, пронзительный звук целой дюжины духовых.

Римо заставил себя расслабиться, и через несколько секунд глаза его привыкли к темноте. Он увидел машину и безлюдные дома. Чиун исчез.

Римо отправился на поиски старика, но внезапно плечо его пронзила острая боль; мгновение спустя он услышал свист пули.

– Бауэр, – прошипел он. Ненависть к этому человеку вспыхнула в нем с новой силой.

Не смей! – приказал он себе. Не смей больше реагировать на него! Былое прошло и быльем поросло. Вспомни, кто ты теперь. Теперь – вот единственное, что имеет значение, и больше ничего!

Дотронувшись до плеча, он ощутил под рукой кровь. Вторая пуля угодила в автомобиль и отлетела с металлическим звуком. Судя по всему, она прошла всего в нескольких дюймах от его головы. Он сделал кувырок, отчаянно пытаясь рассмотреть фигуру Бауэра на одной из крыш.

И вдруг до него дошло, что он может сложить здесь голову. Чушь какая то – стоять здесь и слушать военный марш, подумал он и поморщился от боли: в рану начал проникать воздух. Почему Бауэр сразу его не прикончил? Этот самодовольный ублюдок решил поиграть с Римо, наслаждаясь смертоносными результатами своего труда.