Тянусь вперед, чтобы собрать вчерашнюю одежду. Теплое зимнее пальто – мокрое и перепачканное. По крайней мере, это объясняет кислый запах. Бутылочно-зеленое платье без бретелек порвано по шву. Кремовый шарф забрызган грязью; перчатки того же цвета исчезли, как и черные туфли-шпильки с серебристыми бантами. Раскручиваю колготки – затяжки и дыры. Слезы текут ручьем, я рыдаю навзрыд и не могу остановиться.

Что произошло? Почему я ничего не помню? Вопрос крутится в голове, и я тут же предполагаю худшее. Меня изнасиловал мужчина, с которым я познакомилась через интернет? По-моему, у меня все-таки не было секса, добровольного или принудительного. Я бы чувствовала.

Так ведь?

Этот вопрос ошеломляет. Изнутри поднимается желчь, горло щиплет, рот наполняется слюной. Едва успеваю добежать до ванной и забрызгиваю унитаз рвотой. Малейшее движение отдается болью в голове, мышцы живота сокращаются от спазмов. Наконец худшее позади. Сидя на коленях, выпрямляюсь, отрываю кусок туалетной бумаги и вытираю рот.

Меня трясет. Я дрожу так сильно, что стучат зубы. Кафель ванной леденит босые ноги. Поднимаюсь. У меня как будто совсем нет костей. Парализованная страхом, на секунду замираю, вспоминая вчерашний вечер, однако в памяти не сохранилось ничего, кроме мигающих огней и буханья басов. Бессильно склоняю голову, словно она слишком тяжелая для шеи. Такая слабость, что надо бы лечь, но отвратительный вкус во рту и желание почистить зубы гонят к раковине. Протягиваю руку за зубной щеткой и задумываюсь, не уничтожу ли улики. Какие улики? Вопрос холодный и острый, я гоню его прочь, однако язвительный голос у меня в голове не унимается. Я едва держусь. В надежде, что можно смыть эти болезненные мысли, открываю кран и подставляю дрожащие руки под прохладную струю. Она течет, сначала прозрачная, потом алая, смешанная с кровью, крутится водоворотом и с бульканьем уходит в сливное отверстие. Под ногтями еще что-то темное. Грязь? Кровь? Инстинктивно хватаю щеточку для ногтей и чищу, пока они не становятся розовыми, но все равно чувствую себя грязной. Чистота. Я жажду чистоты. Отряхиваю руки, и мой взгляд скользит вверх, на зеркало.

Собственное отражение вызывает стремительный приступ паники, я отчаянно хватаю ртом воздух. Говорю себе, что это кошмарный сон.

Нет, не сон.

Глава 2

Не может быть.

Сглатывая вновь подступившую кислоту, я зажмуриваюсь и, чтобы успокоиться, делаю три глубоких вдоха, а потом отваживаюсь снова взглянуть в зеркало.

Ничего не изменилось.

Лицо, которое там отражается, не мое!

Такое просто невозможно.

Поворачиваю голову, смотрю, как колышутся длинные светлые волосы. Это я и не я. Черты лица – не мои.

Сон, конечно, сон. Разумом я понимаю – это невозможно. С другой стороны, у меня ни разу не было такого яркого сна. Слышу тарахтение машины за окном; ощущаю холодные капли воды, стекающие с пальцев; чувствую запах малинового жидкого мыла, с которым только что мыла руки. Это не наяву. Так не бывает.

Я жажду оказаться в своей уютной постели, забыться сном, темным и теплым, но не могу двинуться с места. Не могу оторвать глаз от отражения в зеркале, смотрю, как катятся слезы по чужим щекам. Медленно разжимаю пальцы и поднимаю дрожащую руку. Зеркальная я делает то же самое. Мои кости рассыпаются в прах, и я оседаю на пол.

Что происходит? Поджимая колени к груди, опускаю голову и раскачиваюсь взад-вперед, тщетно мечтая стряхнуть с себя увиденное.