— Значит, он мой отец?

— Да. Он твой отец. Порой судьба отправляет нас бродить по причудливым тропам, любовь моя. Я почти не помню тебя ребенком. Но рад, что встретил сейчас.

— Значит, мы не вернемся в Чармерд? А как же твой род? Деньги? Все, чем ты так дорожил?

— Да плевать. Сибилла быстро сориентировалась и провернула наш любимый трюк. Заявила, что мы ее похитили и собирались сделать заложницей. Показательно сдала законникам пустую лабораторию, откуда я якобы вывез все оборудование и книги, изобразила возмущенную общественность — и уже продвигает право женщин рода Гримвеллов на передачу власти. Шикарная стерва, род с ней не пропадет. А я устал жить в войне. Хочу провести остаток дней в спокойной стране, рядом с любимой девушкой, воспитывать бананы и выращивать детей.

Он взял меня за руку, осторожно погладил и мягкими движениям начал массировать предплечье, которое адски ломило от толстой бронзовой иглы в вене.

— Как только ты поправишься, я покажу тебе Эйнгорию. Ты подумаешь, будто попала в другой мир. Чармерд — достаточно закрытая страна, а здесь все проще и… ярче, что ли. Здесь тебя не казнят за магию, здесь нашему ребенку не придется прятаться в потайной комнатке.

— Но для тебя ведь было важно помогать тем девушкам. Оставаться в Чармерде и бороться.

— Сибилла уже основала школу-пансион для одаренных сирот, будет выявлять обладающих даром и отправлять на стажировку в Эйнгорию, а мы с тобой будем их здесь принимать. Стыдно признаться, но я жалею, что игнорировал ее хватку. Стратегия с пансионом выглядит более выигрышной, чем вечно пропадающие любовницы завидного холостяка.

— В разы, — фыркнула я. — А что с Харальдом? Что с ним будет?

— О, его ждет долгий процесс принятия своего дара и того факта, что его дочь мало того, что колдунья, так еще и моя невеста. Но пока он опасен для всех нас, Шанель не выпустит его из комнаты. Так что…

— Вы заперли Харальда в комнате?

— Ага. И надеемся, что как только ты поправишься, то поможешь ему.

— Я тебя ненавижу.

— Врешь.

— Вру. Я в тебя влюблена.

— Нет, ты меня любишь. Ты или сумасшедшая, раз из-за какой-то влюбленности чуть не погибла, спасая меня от казни, или любишь.

— У тебя самомнение размером с рельсовый воид!

— Что?! Да как ты смеешь так говорить?! Больше!

Я засмеялась, но тут же поморщилась, ведь несмотря на обезболивающее, не до конца затянувшиеся раны еще беспокоили.

— Теана, — произнес Габриэл после долгой паузы, — можно тебя кое о чем спросить?

— Конечно.

— Ты боишься меня?

Я удивленно моргнула. Осторожно, чтобы не выдернуть иглу, устроилась поудобнее и посмотрела на Габриэла, пытаясь понять, чем вызван этот вопрос. Но я никогда не умела читать мысли, а уж его — тем более.

— Почему я должна бояться тебя?

— Я часто довольно жестко с тобой обходился.

— Ты уже просил за это прощения.

— Я испугался, что ты можешь умереть и не узнать, что бывает по-другому. Без угроз, условий и запертых дверей. Ты сможешь остаться со мной?

— Да, Габриэл. Я хочу остаться с тобой. Все еще хочу.

Он протянул руку, чтобы погладить меня по волосам. Ласковый теплый жест, вдруг подаривший ощущение абсолютной безопасности. Так внезапно и неожиданно убедивший в том, что у меня снова есть семья. Чувство спокойствия и знания, что пока папа с мамой рядом, ничего плохого не случится, раньше хранившееся только в воспоминаниях колдовским образом трансформировалось в уверенность, что теперь, пока рядом Габриэл, можно закрыть глаза и не видеть кошмаров.