Кэти проснулась от пронзительного писка ссорящихся за окном голубых соек. Трепет крыльев за окном, драчливая, какая-то маниакальная суета пернатых соперниц… Она невольно улыбнулась. Как же все это не похоже на привычный утренний рев автобусов и гул автомобилей. Птахи перелетели на крышу, где соперничество продолжилось – теперь Кэти слышала, как коготки царапают по доскам. Казалось, сойки исполняют некий боевой танец. Некоторое время она следила за их перемещением с одной стороны крыши на другую, потом перевела взгляд на окно.

Солнечный свет заполнял комнату мягкой золотистой дымкой. Идеальное помещение для детской! Она уже представляла, что сделает здесь Сара, какие внесет изменения – повесит яркие занавески, акварели с животными. Счастливо улыбаясь, Кэти села, вздохнула и посмотрела на стоящие на прикроватной тумбочке часы – половина десятого! Так и утро пройдет!

Выбравшись из-под теплого одеяла, Кэти открыла чемодан и, порывшись в вещах, достала свитер и джинсы. Одевалась она под непрекращающийся птичий щебет – теперь сойки перекочевали на дерево. Некоторое время они еще прыгали с ветки на ветку, потом одна, признав поражение, вспорхнула, словно выбросила белый флаг, и улетела. Победительница, чье превосходство никто больше не оспаривал, пискнула еще раз и принялась прихорашиваться.

И только тогда Кэти обратила внимание на тишину, полное безмолвие дома, молчание, усиливавшееся с каждым ударом сердца, с каждым вдохом.

Выйдя из комнаты, она спустилась по ступенькам и остановилась на пороге пустой гостиной. На каминной решетке еще лежала остывшая горка золы. С новогодней елки свисала серебристая гирлянда. На полке замер картонный ангел с блестящими крылышками. Кэти повернулась и, пройдя по коридору, заглянула в комнату Сары. Никого. Только неубранная постель да отброшенное одеяло.

– Сара?

Голос проглотила тишина. Коттедж вдруг показался не просто большим, а огромным. Она вернулась в гостиную, прошла в кухню. В раковине – две чайные чашечки. Так и остались со вчерашнего вечера. Дверь была открыта, и на подоконнике подрагивала ветка спаржи.

Переступив порог, она направилась к навесу, под которым стоял старенький «додж» подруги.

– Сара?

На крыше что-то зашуршало. Кэти вздрогнула, вскинула голову и… рассмеялась – на дереве бойко щебетала голубая сойка. Похоже, победитель оповещал всех о своем триумфе. Что ж, даже в птичьем царстве свои уловки.

Она уже повернулась было к дому, когда взгляд скользнул по бурому пятну на гальке под задним колесом машины. Несколько секунд Кэти растерянно смотрела на него, не понимая, что оно может значить, потом медленно двинулась в обход «доджа».

Шаг… еще шаг… еще… Она подняла голову. Ржавый след вел к дорожке, и там этот высохший ручеек заканчивался алой лужицей, в которой лежала…

Победная песня сойки оборвалась – к деревьям метнулся другой звук. То был пронзительный, полный ужаса вопль Кэти.

– Мистер… Эй, мистер.

Виктор попытался отгородиться от надоедливого звука, но тот бился и бился в ухо, как настырная муха.

– Мистер… Эй, мистер. Вы очнулись?

Он открыл глаза и, морщась от боли, сфокусировал взгляд на сухощавом лице с торчащими седыми бакенбардами. Привидение ухмыльнулось, явив пустой, беззубый рот. «Я умер и попал в ад», – подумал Виктор.

– Эй, мистер, сигаретка найдется?

Виктор покачал головой и едва слышно прошептал:

– Сомневаюсь.

– Ну тогда хоть доллар занять можно?

– Отвали, – прохрипел Виктор, щурясь от яркого дневного света. Он попытался вспомнить, где находится, но голова болела, а нудный голос не давал сосредоточиться.

– Да, здесь сигареткой не разживешься.