Я заглушил мотор, спустил изорванный штормовой кливер, убрал рамы, Анжела помогла мне спуститься в каюту, и там я наконец сорвал с себя жесткий и мокрый разодранный костюм и занялся своими болячками. От холода и усталости меня била дрожь. Анжела нашла в себе силы сделать мне суп из бычьих хвостов, закутала меня в одеяла и крепко прижала к себе, словно хотела согреть меня теплом своего тела.

— Тони был уже мертв?

— Да.

— И это был несчастный случай? — уточнила она, и я понял, что Анжела слышала мой разговор по радио.

— Да, несчастный случай. — Я содрогнулся, вспомнив Беннистера с окровавленным горлом, но кровавый шлейф позади «Сикоракс» заслонил от меня ту картину. На секунду я закрыл глаза.

— Ник, пожалуйста, скажи мне правду... — Под ее тяжелым взглядом я смешался, но, черт побери, какую службу может сослужить сейчас эта самая правда? Допустим, я расскажу Анжеле все, но во что это выльется при ее-то импульсивной натуре? Нет уж, все кончено, и пусть она лучше остается в блаженном неведении. Я сделал попытку встать с койки, но Анжела не пустила меня.

— Ник!

— Мне нужно поставить курс на Сен-Джон, — сказал я.

— Ник, что случилось с Тони? — упрямо повторила она. По корпусу стучали волны, и яхту мотало из стороны в сторону.

— Они попали в аварию, — на ходу сочинял я, — Мульдер сломал ногу, а Тони ударился головой. Я не думаю, что Фанни уж очень старался его спасти, но все-таки это был несчастный случай. Беннистер потерял сознание. Наверное, он умер от переохлаждения. Его доконал холод. Ведь там было страшно холодно. — И я невольно поежился.

— Это тебе рассказал Мульдер? — недоверчиво спросила Анжела.

— Я сам видел тело. — Я закрыл глаза. — Это был несчастный случай.

Господи, хоть бы она поверила мне! Так будет лучше. Если рассказать ей правду, разве она удержится, чтобы не использовать ее? Она может попытаться вызвать Кассули в суд и уж наверняка сделает так, чтобы все узнали, кто был любовником ее дочери, а как бы ни сложилась ее жизнь, Анжеле совершенно ни к чему наживать себе такого врага. Так думал я, пытаясь хотя бы перед самим собой оправдать свою ложь.

Анжела пересела на другую койку и провела рукой по своим грязным волосам.

— Я хочу в ванну! Боже мой, как я хочу в ванну!

Металлический щелчок приемника заставил нас обоих вздрогнуть.

— Яхта «Сикоракс», ответьте торговому судну «Керак». Прием. — Голос был незнакомый, с ярко выраженным американским акцентом.

Анжела взяла микрофон.

— "Керак"? Это «Сикоракс». Прием.

Казалось, невидимый собеседник ничуть не удивился тому, что микрофон взяла женщина.

— Мы считаем, что корпус «Уайлдтрека» представляет опасность для судов. Вы можете подтвердить, что там никого не осталось?

Анжела взглянула на меня. Я кивнул.

— Живых там нет, — сухо произнесла она.

— Спасибо, «Сикоракс». Конец связи.

От этого разговора мне стало не по себе. Я задвинул обратно крышку кубрика и вскарабкался на палубу, Анжела — за мной. Мы не проронили ни слова, но подумали об одном и том же: неужели этот огромный танкер вернется, чтобы раздавить нас как неудобных свидетелей гнева свихнувшегося толстосума? Мы ждали минуты две, и вот из молочной мглы на севере начал вырисовываться силуэт.