Мне это нравится.
— Но, э-э, — Леонард прогудел из тёмной дымки заднего сиденья. — Ты сказал, что я буду снимать фильмы для вас?
— Да, малыш. А теперь заткнись. Я должен вздремнуть.
В течение следующих пяти часов Леонард лежал в удушающей, пахнущей кожей, темноте заднего сиденья «Dеvillе». И это было замечательно. Чарльз Мингус и «bluе-nоtе» джаз едва слышно звучали по радио, и Леонард будто плыл над качественной подвеской «Кадиллака». Он с перерывами дремал, грезя о сладком забвении. Но через некоторое время амортизаторы длинной машины начали скрипеть, и Леонард проснулся.
Он слышал грубый и неуклюжий шум автомобильных шин, свернувших на извилистую гравийную дорогу. Он мог видеть луну через заднее окно: луну и звезды и небеса наверху. Это напомнило ему стихотворение, которое он читал однажды: «На луне, на звездах, на небесах свыше, даже ангелы горят всей моей любовью…»
Затем он подумал: Что для меня готовят небеса?
Машина остановилась, и он услышал звук. Это был звук, который символизировал первостепенный аспект его жизни в предстоящем году.
Звук лающей собаки.
* * *
— В основном собачье кинцо, — сообщил Рокко, когда они вошли в захудалый маленький домик на холме. — Это то, что ты будешь снимать. Позади нас конура, где мы держим дворняг. В кладовой есть много корма для собак. Удостоверься, что кормишь их не реже двух раз в день, или они попытаются съесть девочек.
Леонард последовал за ними, неся с собой столько снаряжения, сколько мог держать в руках. Боль в паху смешалась с явным замешательством его души; он на самом деле даже не понимал, что говорил Рокко. То, куда они вошли, было грязной кухней, оснащенной множеством старых приборов. В воздухе висел неприятный, мясистый запах.
— Господи, это гребаное место воняет хуже, чем мясокомбинат, — пожаловался Рокко, содрогаясь.
— Это шлюхи, — объяснил Наклс по-дебильному монотонно. — Они не моются.
— Мы должны бы окунуть их обеих в Гудзон, но это, вероятно, убьёт рыб.
Рокко и Наклс заржали.
— Сюда, парень.
Леонард, все еще не обращая внимания и тяжело нагруженный своим снаряжением, тупо последовал за Рокко из кухни в комнату. Щелкнул свет.
— Твое дерьмо лучше, чем у этого парня? — спросил Рокко.
Леонард огляделся. Беспорядок и футляры для фильмов заполняли тесную каморку. Полоски пленки лежали на полу. Он мог сказать, что это была вспомогательная комната для резки и монтажа. На рабочем столе размещались диспенсер для сращивания лент и низкокачественный ручной редактор «RеаlViеw» с 4.5 дюймовым экраном. Рядом с ним лежала камера «Bеll & Hоwеll Supеr 8».
— О, да, — Леонарду, наконец, удалось ответить с гордостью. — Это — восемь миллиметров. Я снимаю — в шестнадцати. Лучше зернистость, лучше разрешение.
— Хорошо, парень. Там «Темная комната». С какой-то большой модной машиной, которую мы купили. Надеюсь, ты знаешь, как ее использовать.
Еще одна дверь. Леонард вошел, чтобы обнаружить знакомые химические ароматы и более новую модель для производства фильмов «Kоdаk ES Sеriеs», с выбираемым подающим мостом, который совместим с размерами пленки от восьми миллиметров до тридцати пяти.
— Я могу легко справиться с этим, — сказал Леонард. — В колледже я проходил курс фотографии, уровень 300.
— Хорошо. Теперь видишь эти футляры? — Рокко указал на полки, полные пластиковых и металлических пленочных футляры, от пятидесяти-до двухсот пятидесяти-футовых катушек. — Посмотри некоторые из них, чтобы точно знать, какие фильмы будешь делать. |