Разобравшись со столом, я вычистила длинную лавку, велев мальчишке пока мыть пол. Увлекшись, мы оба не заметили, что за нами наблюдает длинноволосый старик в клетчатом, почти женском платке на плечах и с корзиной, из которой торчат пучки зеленого лука и моркови.

Оглядев наши старания, мрачный старик пробурчал что-то под нос и, устроившись в кресле у камина, молча уставился на огонь.

– Это Карнелиус – старый слуга нашего господина, – шепотом сообщил мне мальчик, парнишка шмыгнул носом. – Меня зовут Андрес, ваша милость. Простите, что дом в таком состоянии, но что я мог поделать?

– Меня зовут Ферранте Сорья и не какой я не «ваша милость», а служу так же, как и ты. – Я протерла тряпкой скамью, на которой для удобства сидела верхом, и посмотрела на парня. – Как давно ты служишь у дона Санчуса?

– Третий месяц, – проскулил Андрес, должно быть, понимая, что за столько времени мог бы и сам навести порядок в доме. – Вообще-то я временно здесь, мой старший брат служит помощником кока на «Санта-Лючии» и обещал на следующий год упросить капитана взять меня юнгой.

– Если бы ты одевался в такие же грязные тряпки на корабле, – я отерла пот со лба, – боцман незатейливо приказал бы привязать тебя к канату и тащить за судном несколько миль, чтобы ты простирнулся как следует. А если бы ты развел такой же бедлам на камбузе, тебя бы просто бросили в воду, оставив тонуть без причастия.

Андрес нахмурился. Какое-то время мы молча делали свое дело.

– Не просто выбросил бы за борт, а, пожалуй, еще и приказал бы своим людям обстрелять меня из арбалетов или луков, – наконец вынес более жестокий приговор своей лени Андрес.

– Стали бы они стрелы на тебя тратить, – я улыбнулась, слезая со скамьи и разглядывая дело своих рук.

– Но в армии точно расстреляли бы… – Андрес выжал в ведро тряпку, глядя на меня с непониманием.

– В армии стрелы расходовать можно, их потом легко собрать, чего не скажешь о море. К тому же чего ради стрелять, когда человек все едино не сможет вечно бороться со стихией и пойдет ко дну. Так что… – я махнула рукой в сторону корзины с овощами, сама же я, потирая натруженную спину, поплелась в сторону сваленной в углу рухляди и начала разбирать что куда.

Андрес нехотя отправился на кухню готовить. Глухонемой слуга делал вид, что не замечает наших стараний, и я была благодарна ему за то, что он не ворчит, как часто делают старики.

Когда по дому распространились ароматы гороховой похлебки с бараньей ножкой, я как раз закончила разбирать старье. Что-то пошло на дрова для камина, что-то, что еще можно было исправить, я отложила до лучших времен.

Постепенно я начала знакомиться с нравами и порядком в этом доме. Собственно, порядка в нем давно уже не водилось. Что же касается нравов, то это – особенное дело.

От того же Андреса я узнала, что настоящее имя нашего хозяина – Альфредо Санчус барон Уэльва и он являлся известным ученым, который несколько лет преподавал в университете в Коимбре, откуда был выдворен после ссоры с начальством. Кроме того, длительное время барон служил придворным врачом самого короля и, по слухам, даже принимал роды у королевы, да так удачно, что родившийся наследник престола ни разу в жизни ничем не болел. Правда, сама королева вскоре после рождения Педру сошла в могилу, но в этом, по уверению дона Санчуса, не было вины медицины. А была только божья воля.

Теперь же господин Санчус жил в своем старом доме, занимаясь опытами в лаборатории и время от времени помогая местным властям в раскрытии всевозможных загадочных происшествий.