Учитывая подобный сценарий развития событий, Эйзенман обратился к изучению свитков Мертвого моря и, в частности, Толкования на Аввакума. Когда фрагментарные детали кумранских текстов сложились в выверенную последовательность, возник некий текст, чрезвычайно похожий на сообщения Книги Деяний, Иосифа Флавия и раннехристианских историков. Свитки излагают свою собственную версию, в центре которой находится один-единственный протагонист – «Праведный Учитель», персонаж, обладающий практически всеми теми же достоинствами, что и Иаков. Как и Иаков, «Учитель» являлся признанным лидером «сектантской» религиозной общины, членами которой были все те же «ревнители Закона». Как и Иаков, он был вынужден вести борьбу с двумя противниками, придерживавшимися существенно разных взглядов.

Одним из этих противников был «лжец», чужак, который одно время присоединился было к общине, а затем показал себя ренегатом, затеявшим спор и ссору с «Учителем», заимствовав какие-то фрагменты учения общины и сумев увлечь за собой часть ее членов. Согласно Толкованию на Аввакума, «лжец» не пожелал слушать слова, воспринятые «Праведным Учителем» из уст Самого Бога. Наоборот, он призывал «не верить в Новый Завет, чтобы они [члены общины] не принимали Завета с Богом и возвели хулу на Его Святое Имя». Этот текст со всей определенностью показывает, что «лжец порицал Закон, находясь посреди собрания членов сообщества». О нем самом говорится, что он был «поглощен [делами] лжи и интриг». А это уже, по сути, те самые преступления, в которых враги, по свидетельству Книги Деяний, обвиняли Павла, – преступления, повлекшие за собой покушение на его жизнь. Эйзенман постоянно подчеркивает особую чувствительность Павла к обвинениям и предвзятым обличениям. Так, например, в 1-м послании к Тимофею 2, 7 сказано, что он, словно защищаясь, оскорбленно заявляет: «…истину говорю во Христе, не лгу» (1 Тим. 2, 7). А во 2-м послании к коринфянам он клянется, что «Бог и Отец Господа нашего Иисуса Христа, благословенный во веки, знает, что я не лгу» (2 Кор. 11, 31). Это – всего лишь две из большого числа подобных клятв; порой возникает впечатление, что Павел обуреваем почти навязчивым стремлением оправдаться от возводимых на него обвинений во лжи.

По свидетельству свитков Мертвого моря, «лжец» выступал противником «Праведного Учителя» внутри самой общины. Второй же противник «Праведного Учителя» был чужаком, действовавшим извне. Это уже знакомый нам «недостойный священник», коррумпированный представитель властей, который предал и свой долг, и свою веру. Он был вдохновителем гонений на «нищих», то есть «ревнителей Закона», которых, по слухам, было немало и в Иерусалиме, и в других местах. Он преследовал «Праведного Учителя» всюду, где бы тот ни пытался найти убежище. От рук приспешников «недостойного священника» «Учитель» получил тяжелые увечья, а возможно – текст в этом месте не вполне ясен – и смерть. Впоследствии «недостойный священник» сам был убит последователями «Учителя», которые, предав его смерти, «совершили возмездие над его телом», то есть надругались над трупом. Параллели между «недостойным священником», упоминаемым в свитках, и исторической фигурой первосвященника Анании бесспорны.

В своей книге о праведном Иакове Эйзенман наполняет эти параллели – между Иаковом, Павлом и Ана-нией, с одной стороны, и «Праведным Учителем», «лжецом» и «недостойным священником», с другой – массой выразительных деталей. Он строка за строкой анализирует Толкование на Аввакума и другие тексты, сопоставляя их с информацией, представленной в Деяниях, у Иосифа Флавия и в трудах раннехристианских историков.