– Вы бежали прямо по крышам моторов? – улыбнулась Вестник. – Наверняка, местные баяны теперь сложат легенду.

– От караульных спрятаться невозможно, – прошипела мелкая, ее речь вообще изобиловала шипящими звуками. – Что ты будешь делать теперь? Ветер дует, скоро солнце заглянет в скважину!

Женька сжалась в комочек. Она подумала, что никакое солнце не может заглянуть в скважину вечером, да еще в конце декабря. Мужчины, похожие на зверей, хрипели, угодив в невидимую ловушку. Мальчик в рюкзаке похрустывал птичкой. Сосед Глебка на соседней кровати спрятался с головой под одеяло. В коридоре шумели, похоже, вызвали охрану из главного корпуса. Обе створки двери опять свободно покачивались на петлях, но с той стороны вход был запечатан. Женя на секунду удивилась, откуда-то всплыло это слово – запечатан.

– Я заберу девочку с собой, – заявила Ольга.

– Это безумие, – сказала та, другая. – В ней нет воли. Она погибнет сама и погубит храм. Прежде те не могли ее обнаружить, но теперь ее наверняка найдут. По твоим следам. По нашим следам. Ветер дует.

– Храм искал ее четыре года… – Ольга нехорошо улыбнулась. Откуда-то из-за спины она извлекла металлический серп, похожий на расчерченную письменами улыбку. – Привратник, прошу тебя, убери зубастых.

– Она все равно покинет тело, – женщина в шинели тронула очки, но не сняла. Однако ее невинного жеста оказалось достаточно, чтобы Ольга съежилась и предостерегающе подняла серп. Конечно, это был никакой не серп, скорее коготь, но как он действует, Женечке вовсе не хотелось знать. Девушка вздрогнула, наткнувшись взглядом на пустые темные окуляры. В глубине каждого что-то сужалось и расширялось, точно никак не могла настроиться диафрагма.

– Дивно наблюдать твою робость, Вестник. Ты ведь не сомневалась, взламывая печати, а теперь твое сердце вдруг затрепетало. Девочка слаба духом. Вестник, она примирилась со смертью. Она ничего не делает для жизни. Она не сможет остановить мальчишку. Нам надо думать о спасении того, что можно спасти.

Ольга покачала серпом. На зеркально-голубом лезвии вспыхивали и гасли неведомые письмена. Со своего места Женечка никак не могла разобрать, существует ли у серпа ручка, или это на самом деле коготь, выросший вдруг из пальца Вестника.

– Есть небольшая вероятность, что она не умрет, – скрипнул слепой мальчик в рюкзаке, и вдруг закашлялся. По его розовому подбородку стекала кровь снегиря. – Она вполне может вырасти до Тайной Вожатой. Если захочет победить свою боль. Если полюбит жизнь и борьбу. Она прикончит того, кого мы ищем, если перешагнет через себя. А вот я точно сдохну, если пробуду в этом смраде еще час.

Женьке показалось, маятник на полу застучал громче и быстрее. Блестящие маятнички мелькали как спицы в бабушкиных руках. Светилась желтым не только ломаная линия на полу, все ярче и сильнее светился воздух до потолка, во всей высоте запертого семиугольника.

– Мы все погибнем, если враг соберет силы, – пожала плечами Ольга. – Но, Оракул, есть дела важнее нашей смерти, не так ли? Привратник, впусти ее, прошу тебя. Если она не справится…

– То все равно ей конец? – хмыкнула хозяйка псов. – Но даже если это жалкое существо и есть настоящая Вожатая… как быть с Факелоносцем? У мальчика сильная кровь, и кроме того, он укрыт магией. Ради кого мы рискуем жизнью?

– Путь его отмечен трещиной. Ось сдвинулась, Оракул легко поймает его след, – торопливо пообещала Ольга.

– Щенок опасен. Таким трудно жить среди мышей, – быстро сказал Оракул.