— Но она упряма. И считает, что справится с любым, кто нападет. — Инквару очень не хотелось произносить этих слов, но промолчать он не мог.

Мать имеет право знать правду о своих детях, и это ее право свято. Как и право до совершеннолетия принимать за них все важные решения, женская и материнская интуиции обычно редко ошибаются.

Отец тоже был вправе решать судьбу детей наравне с ней, но его пока нет, а выбранная им тропа привела их в рабство. Теперь, зная способности Лил, Инквар мог поверить, что девчонке удалось бы в тот раз увести Ленса из логова бандитов, но он даже не сомневался, как недалеко они бы ушли.

— А ты так не считаешь? — настороженно блеснули серо-зеленые глаза.

— Я видел ее возможности, — сухо буркнул Инквар и нехотя добавил: — И потом три дня поил зельями.

— А где… — Лавиния осеклась и смолкла, меряя незнакомца задумчивым взглядом, потом сказала вовсе не то, что собиралась вначале: — Я дам денег, сними в «Хромой лошади» комнаты, ночью постараюсь прийти.

— Денег не надо, — решительно отказался Инквар. — И дом у меня есть, в довольно тихом районе, оставил в наследство Астено Варден. Могу показать на карте, где это. И если нужно, могу прийти, как стемнеет, и провести.

— Как удачно все сложилось, — сверкнула женщина недоверчивым взглядом.

— Ничего не сложилось, — твердо отрезал Инквар. — Просто рядом оказался человек, который хотел помочь детям… в память о кузнеце. И он нашел других людей, но это долгая история.

Лавиния снова помолчала, потом сунула ему скрученный трубочкой листок:

— Тебе пора. Если шпионы потребуют записку, покажи, не упорствуй. Иначе все равно отберут, всегда читают.

— Сколько их там?

— Шестнадцать человек, — горьковато усмехнулась хозяйка. — Целый отряд. И в городе кто-то есть, раз в три дня курьер привозит продукты и сведения. А приходить не нужно, я знаю, где дом Вардена.

— Вот как, — пряча записку, пробормотал Инквар. — А рассыльного не обыскивают?

— Первое время проверяли карманы, теперь надоело.

— Спасибо, — выдохнул он и решительно направился прочь.

— Постой! — Оклик догнал у самой двери. — А как Ален?

—