Хадсон был не особенно впечатлен талантом художника, считая, что чем-то подобным может заниматься только человек небольшого ума. Через витрину он никого не увидел, но почему-то представил этого Магнуса Малдуна эдаким пижоном. Он уже собирался взяться за дверную ручку, как вдруг услышал позади себя чей-то шепот и обернулся на звук, тут же заметив двух чудесных созданий невдалеке от себя — одну в розовом платье, а другую в фиолетовом. Так про себя Хадсон их и окрестил: мисс Пинк и мисс Вайолет. Итак, мисс Пинк что-то воодушевленно шептала мисс Вайолет, а та, в свою очередь, заинтересованно глядела прямо на Грейтхауза.

Даже в этот ужасный день, глядя на них, Хадсон невольно испытал возбуждение, однако сегодня на заигрывания не было времени — стоило лишь порадоваться, что среди таких девушек он все еще…

Очаровательные леди вдруг приблизились и заглянули в витрину так, будто бы стоящий на их пути Грейтхауз и сам был сделан из стекла — причем, из стекла, вовсе не стоящего внимания. Мисс Вайолет спросила свою собеседницу:

— Ты его видишь? Он там?

— Нет, — ответила мисс Пинк. — Я его не вижу. Я не смогу туда войти, у меня руки будут дрожать! Давай попробуем позже, Фрэн! — и, не уделив посетителю из Нью-Йорка ни секунды, ни взгляда, эта милая парочка чарльз-таунских ромашек поспешила прочь, продолжая хихикать и переговариваться, оставив Хадсона наедине со своими мыслями о том, насколько поверхностно молодое женское поколение и как хорошо, что он не представляет для них интереса.

Так или иначе, Хадсон вошел в магазин, и над ним раздался приятный звон дверного колокола. Именно колокола — нисколько не походящего на маленькие дверные колокольчики других магазинов. Эта громадина висела прямо над дверью и была примерно одного размера с головой Грейтхауза. Звук она издавала такой, что услышать его могли, пожалуй, даже в Каррингтон-Инн.

Не прошло и десяти секунд, как занавески за прилавком разверзлись, впуская в помещение хозяина этого магазина, и Хадсон увидел мужчину, сильно превосходящего его в размерах. В росте — уж точно. Черт, да этот человек был просто гигантом! Его густые волосы были аккуратно причесаны назад, нос был острым и длинным, а подбородок — сильным, квадратным и гладко выбритым. Хадсон прикинул, что этой громадине на вид лет двадцать пять или двадцать шесть… тридцати точно не было. Хозяин лавки однозначно был красивым молодым человеком, но при этом пижоном или щеголем назвать его было нельзя — одет он был весьма просто — в белую рубашку и обычные темно-синие штаны.

— Вам помочь? — глубокий грудной голос, чем-то напоминающий рычание, как ни странно, звучал вежливо.

— Малдун?

— Да, — в железно-серых глазах мужчины мелькнул отблеск любопытства. — А кто вы? Мы знакомы?

— Меня зовут Хадсон Грейтхауз. Я был… я друг Мэтью Корбетта, — он заметил, что лицо Малдуна помрачнело и исказилось, как только упомянули это имя. Хадсон невольно напрягся, прикинув, как обезвредить эту громадину одним ударом, если придется. Хотя вряд ли это возможно: скорее кулак сломается об этот подбородок, чем наоборот… — Я приехал из Нью-Йорка и не уеду, пока не узнаю каждое слово о том, что случилось… и, пожалуй, вы можете мне в этом посодействовать.

Малдун некоторое время не отвечал. Он смотрел прямо в глаза Хадсона, словно пытаясь оценить, что он собою представляет, затем посмотрел на свои руки, огрубевшие от тяжелой работы.