Изменить размер шрифта - +
Черт его знает, может, и правда надо так сделать. Может, потом она и пожалеет, что не бросилась. В конце концов, она же всего лишь женщина, обыкновенная, по сути, клуша, прачка и кухарка, бегающая по дому с тряпочкой и пылесосом. И обед в холодильнике всегда есть, и рубашки мужнины настираны да наглажены, и в доме уют. Хорошая жена. Порядочная. Честная. Аккуратная. Только брошенная теперь, как выяснилось.

— Марин… Ты чего там сидишь? — послышался из кухни неуверенный голос Олега. — Иди сюда, мне с тобой обсудить кое-что надо.

— Сейчас. Иду. Я замерзла. Сейчас немного согреюсь и приду. Включи чайник, пожалуйста.

— Так он только вскипел. Тебе налить?

— Да, будь добр.

— А может, ты поесть хочешь? Я разогрею.

Ого. Это уже что-то новенькое. Он ей ужин собрался разогревать! Это ж надо, как дело обернулось. Надо было ждать столько лет, чтобы муж о ней так позаботился. Совесть, что ли, замучила? Или жалко бросать такую хорошую жену с уютом, с чистыми рубашками? Неужели оценил напоследок?

— Нет. Ужина не надо. Я потом сама себе разогрею. В одиночестве, — заявила Марина насмешливо, стоя в дверях кухни. — Говори, что ты хотел со мной еще обсудить. Если ты о Машке беспокоишься, так я пока решила ей ничего не сообщать. Пусть отдыхает спокойно. И ты ни о чем не рассказывай.

— Ага… И правда, не надо. Пусть отдыхает. Только я не о Машке хотел.

— Да? А о чем тогда?

— Ну, в общем… Ты не дашь мне немного денег? Ну… Как бы взаймы?

— Так взаймы или «как бы»? — грустно хохотнула Марина, уставившись на мужа удивленно. Надо же. Он в такой ситуации еще и денег у нее просит!

— Пусть будет взаймы.

— Сколько?

— Тысяч двадцать. Хотя бы на первое время.

— Двадцать? Нет, не дам.

— А сколько дашь?

— Нисколько не дам.

— А зачем тогда спрашиваешь — сколько?

— Да так. Из вредности. Считай, что это вместо слез и истерик. Компенсация такая. Понял?

— Понял. Ну, я тогда пошел?

— Иди.

— А ты больше ничего не хочешь мне сказать? Все-таки почти двадцать лет вместе прожили, без малого хвостика.

— Нет. Не хочу. Хотя могла бы.

— Так скажи!

— Слушай, пошел ты к черту! — вдруг резко повернулась к нему Марина. — Давай вали быстрее отсюда!

— Ну, зачем так грубо?… Я же ни в чем перед тобой не виноват, Марин. Я просто полюбил другую, понимаешь? Тут никто не виноват. А тебя… Тебя я тоже по-своему люблю. По привычке, что ли… Как близкого человека. Я думал, мы посидим, поговорим, я расскажу тебе все. Давай не будем вот так расставаться, Марин? Чтоб врагами. Если хочешь, я буду к тебе приходить.

— Зачем? Хвостик по кусочку отрезать?

— Какой хвостик?

— Ну, это притча такая. Хозяин очень жалел свою кошку и отрезал ей хвостик по кусочкам, чтобы ей не очень больно было.

— Где-то я это уже слышал… Совсем недавно…

— Да. Слышал. Так героиня Неёловой говорила из фильма «Осенний марафон». Вчера ночью показывали по телевизору. Ты как раз домой пришел… — Тихо уточнила Марина, подойдя к окну.

— А… Ну да. Черт, я и не знал, что так тяжело расставаться придется. Ладно, пошел я.

— Ага. Иди.

— Слушай, Марин… А если бы я передумал?… Ты бы смогла меня простить?

Ее будто током дернуло, так захотелось закричать ему в ответ: «Да, да! Конечно, простила бы! С кем не бывает! Сорок лет, мужской кризис, необходимость в самоутверждении, в черте с рогами».

Быстрый переход