Итак, мы прочитали сведения о Смешанных Антилопах Восточной Африки, «наиболее вооруженных из всех антилоп».

— У Хинли Гоуча кишка тонка, чтобы нести ответственность за подобное, — заявил Зигги.

И совершенно верно, ибо мы прочли, что этот сернобык родился в Хитзингерском зоопарке, и это, определенно, повергло нас в уныние.

Итак, по грязной дорожке, обратно к воротам; мы прошли мимо всех надписей о толстокожих представителях животного мира и только мельком взглянули на маленького кенгуру — «самого знаменитого из живущих на возвышенностях и очень проворного кенгуру». Он наклонил голову в сторону, оперся на локоть и почесал бедро сжатым кулаком. И это дало нам возможность заметить его длинную, унылую морду.

Затем мы проходили мимо надписи о Больших Кошках, мимо быстрого взгляда билетера с зелеными наглазниками, мимо его будки с билетами, окруженной толпой горящих желанием поглазеть на зверей посетителей, мимо голов, повернутых в сторону зычного рева проснувшегося льва; потом головы задрались вверх, чтобы приветствовать жирафа.

За пределами зоопарка какие-то две девицы восхищались нашим мотоциклом. Их восхищение зашло столь далеко, что одна из них уселась на него, зажав бензобак меж колен; это была толстая, грудастая девушка, чей черный свитер задрался выше ее выпуклого живота. Ее бедра упруго вздрагивали каждый раз, когда она сжимала этот восхитительный, блестящий бачок.

Другая девушка стояла перед мотоциклом, водя пальцем по сцеплению и ручному тормозу; она была очень худой, одни ребра и почти никакой груди. Вдобавок к желтоватому оттенку лица, у нее был большой, унылый рот. Глаза девушки казались не менее ласковыми, чем у антилопы.

— Ну что ж, Зигги, — вздохнул я, — это явно деяние Господа.

Не было еще и десяти часов утра.

Господь действует странным образом

— Графф, — сказал Зигги, — эта толстушка точно не для меня.

Но когда мы подошли ближе, то увидели, что губы худой имеют синюшный оттенок, как если бы она долгое время просидела в воде и подхватила лихорадку.

— А эта худышка выглядит не слишком здоровой, — заметил Зигги. — Может, ты сразу выберешь ее?

Когда мы подошли к ним, толстая девица обратилась к своей спутнице:

— Теперь видишь? Я же говорила тебе, что эти парни путешествуют! — Она подпрыгнула на сиденье, зажав бензобак меж своих толстых колен.

— Вот как, — протянул Зигги. — Задумали угнать мотоцикл, да?

— Очень надо, — фыркнула толстушка. — Но я умею водить и могла бы его угнать, если бы захотела.

— Могу поспорить, что можете, — сказал Зигги. Он погладил бензобак и постучал пальцами по ее колену.

— Будь с ним поосторожней, — сказала худая девушка. Ее подбородок странно дернулся, она не прекращала теребить трос; описывая дугу под рулем мотоцикла, трос весь так и путался под ее беспокойными пальцами.

— Послушай, Графф, — прошептал мне Зигги. — Как ты думаешь, с этой худышкой можно вступать в контакт? Я не возражаю, если ты захочешь ее. С меня хватит и этой толстушки.

А толстая сказала:

— Послушайте, мальчики, а вы не хотите угостить нас пивом?

— В зоопарке есть местечко, где можно выпить пива, — добавила худая.

— Мы только что из зоопарка, — возразил я.

— Это водобоязнь, Графф, — прошептал Зигги. — У нее водобоязнь.

— Но вы же не прогуливались по зоопарку с девушками под ручку! — заявила толстуха.