— Ты приедешь к нам когда-нибудь, па? — спросил Бэн.

— Нет, — покачал головой Колин. — В молодости я служил у графа Эррола, и, хотя жизнь при дворе была интересной, я ужасно тосковал по дому, А вернувшись, поклялся никогда его не покидать. Иногда я навещаю старого графа Гленкерка, потому что он со своими детьми жил при дворе, когда я тоже там был. Как многие старики, он любит поговорить о былых днях.

— Дети? Я всегда считал, что у графа только один сын — лорд Адам, — удивился Бэн.

— Когда-то у него была дочь. Красивая, своевольная малышка по имени Дженет. Я умолял своего отца договориться о браке с ней, но граф с детьми, немного побыв при дворе, отправился в Европу — король Яков назначил его послом. В общем, это долгая история, — вздохнул Колин с горькой улыбкой. — Нет, Бэн, я не поеду в Англию, а ты, я знаю, никогда больше не вернешься на север. Сегодня мы с тобой попрощаемся, сын мой. Мы с тобой оказались в необычном положении. Большинство детей прощаются с родителями после свадьбы, причем навсегда. Двадцать лет ты был рядом со мной, и мне горько сознавать, что я ничего не могу дать тебе, кроме своей любви и уважения. К тому же все мои владения должны перейти к Джейми, моему законному сыну.

— Он достоин тебя, па, — заверил Бэн. — Джейми хороший сын. И всегда им останется. И Гилли тоже. Мне будет недоставать тебя, но я знаю, что мои братья станут о тебе заботиться.

— Ты говоришь так, словно я уже старик, — буркнул Колин.

— Тебе уже за пятьдесят, — поддразнил его Бэн.

— Но не настолько я стар, чтобы не оценить по достоинству хорошенькую девочку, парень. Надеюсь, тебе повезет точно так же, когда доживешь до моих лет, — ухмыльнулся отец. — А теперь расскажи об Элизабет, до сих пор ты почти ни словом о ней не обмолвился.

— Она высокая и стройная. Но со всеми полагающимися округлостями. Волосы — как золотой тростник, а глаза — зеленовато-карие. Маленький прямой носик и ротик, созданный для поцелуев. Она умна, и ее люди любят и уважают свою леди. Ее страсть к земле так велика, что я почти ревную, но она и меня любит так же пылко. Но Элизабет упряма, и, если что-то решит, никто не может ее отговорить. Я верю, что она решила растить нашего ребенка в одиночку, потому что не боится никого и ничего, кроме, возможно, Господа нашего.

— Жаль, что мы с ней ни разу не встретились, — покачал головой Колин. — Похоже, это достойная и необыкновенная молодая женщина. Даже по голосу я слышу, как сильно ты ее любишь. Но не позволяй ей командовать собой, иначе эта любовь погибнет.

— Потребуется время, чтобы заслужить ее доверие, — медленно проговорил Бэн, — но, думаю, она по-прежнему любит меня.

— А это мы скоро узнаем, но теперь, на радость или на горе, она — твоя жена, — ответил Колин и, встав, объявил: — Я иду спать.

— Ты проводишь нас утром? Мы уезжаем на рассвете.

— Провожу, разумеется, — бросил на ходу Колин.

Бэн проводил его взглядом и тоже пошел спать — до рассвета оставалось всего несколько часов. Казалось, его голова едва коснулась подушки, а Джейми уже тряс его за плечо.

Недовольно бурча, он встал. Гилли тоже не горел желанием просыпаться и что-то сонно бормотал.

— Бэн уезжает, — напомнил ему Джейми. — Ты что, не хочешь попрощаться с братом? Может, мы никогда не увидимся? Вставай!

Слушая их перепалку, Бэн умывался и брился, торопливо провел деревянным гребнем, по непокорным волосам. Ему не терпелось поскорее оказаться во Фрайарсгейте.

Он потеплее оделся — им придется скакать от рассвета до заката, и кто знает, найдут ли они убежище на ночь, — и вместе с братьями поспешил в зал.