Все уже были в церкви. Лэрд Клевенз-Карна подвел невесту к жениху, после чего встал рядом с женой. Отец Мата стал читать заутреню. Закончив короткую службу, он начал церемонию венчания.

Элизабет скользила взглядом по прекрасным витражам, которые заказала для церкви ее мать. Будь день ясным, солнце играло бы на полу и стенах мириадами цветных пятен.

Бэн нежно сжал ее руку, и Элизабет вернулась к действительности. И поняла, что церемония близится к концу. А она не могла припомнить, давала ли обеты. Должно быть, давала, потому что отец Мата уже связывал их руки освященным полотенцем, благословлял и объявлял мужем и женой.

Она покраснела: ну мыслимое ли дело — ничего не помнить о собственном венчании?…

— Можешь поцеловать свою жену, — торжественно объявил отец Мата.

Бэн осторожно взял ее за плечи и притронулся губами к губам.

— Жена, — тихо прошептал он.

Элизабет не ответила. К такому она не была готова. Почему она позволила силой потащить себя к алтарю?

Она побледнела и слегка покачнулась. Он обнял ее за талию.

— Дай мне руку, Элизабет. Тебе нужно поесть. Наш сын голоден, в этом все дело.

Когда все они вошли в зал, Бэн усадил жену за стол и велел Альберту немедленно нести еду. Розамунда села рядом с дочерью и стала согревать ее озябшие руки. Бэн поднес к ее губам кубок с сидром, и Элизабет стала жадно пить. Их глаза встретились, но она поспешно отвела взгляд.

— Мама…

Обычно сильный голос ее дрожал.

— Все хорошо, Бесс… Элизабет. Просто твой корсаж чересчур тесен, и ты голодна.

Она поспешно распустила ей шнуровку.

— Ну вот, сейчас станет легче. Женщине в твоем положении не стоит модно одеваться даже в день свадьбы, — улыбнулась Розамунда и погладила дочь по щеке.

Элизабет благодарно кивнула и перевела дыхание. Ей действительно стало теплее, а сладкий сидр успокоил взбунтовавшийся желудок. При мысли о том, что она выказала такую слабость на глазах у Бэна, все в ней возмущалось. Он не должен думать, что она одна из тех хрупких созданий, за которыми нужно постоянно приглядывать.

— Мне действительно лучше, — заверила она уже обычным, сильным голосом. — Альберт, где завтрак? Моим гостям придется уехать пораньше, если они хотят добраться до своих домов до наступления ночи.

Слуги стали разносить тарелки и миски. Перед каждым из сидевших за столом поставили корки хлеба с овсяной кашей, сваренной с корицей и изюмом. Слуги подали также яйца в сливочно-укропном соусе, деревенскую ветчину, сыр, масло, джем и только что испеченный хлеб. В кубки наливались вино, эль и сидр.

Логан предложил тост за Элизабет и ее мужа, пожелал им долгой жизни и много здоровых детишек. Следующим встал лорд Кембридж, поднявший кубок "за хорошо выполненную работу".

Даже Элизабет не могла не улыбнуться, услышав это.

Эдмунд, в свою очередь, сказал, что он и Мейбл присутствовали при рождении Элизабет, счастливы, что дожили до дня ее свадьбы, и рады, что она скоро станет матерью.

Наконец слуги убрали со стола. Гости готовились покинуть Фрайарсгейт. Оказалось, что стало немного холоднее и моросит легкий дождик.

Лорд Кембридж недовольно передернулся, но обнял племянницу и прошептал:

— Дорогая девочка, он очень красив. Заботься о нем. И ради вас и вашего ребенка… поскорее помиритесь. Помни, ты сделала хороший выбор — и сделала его сама.

— Как жаль, что ты уезжаешь, — совсем по-детски всхлипнула она.

— Дорогая, если меня не будет в Оттерли еще несколько недель, Уилл посчитает, будто я его покинул. Нет! Я должен ехать! Я уже немолод, Элизабет, хотя очень немногим признался бы в этом. Эта зима стала для меня на редкость жестокой и холодной.

Он поцеловал ее в лоб и, отвернувшись, поспешил к своей лошади.