— Ты больше не деревенский мальчишка, Бэн, — твердила она. — Ты должен учиться правильно есть и вести себя, как подобает мужчине из богатого дома.

И он покорно учился всему. Читать, считать и писать. Пользоваться шпагой, кинжалом и дубинкой. И когда доказал, что вовсе не так прост и совсем не глуп, хозяин Грейхейвена стал размышлять, что делать со своим третьим сыном. Отдать церкви? Но Бэн для этого не годился.

Скоро оказалось, что он унаследовал отцовское обаяние во всем, что касалось женщин. Колин Хей пытался не выказывать гордости, а мачеха только качала головой и смеялась. Потому что любила пасынка и все ему прощала.

Когда Бэну исполнилось двадцать, Колин отвел ему собственный коттедж и дал в управление пастухов и все отары овец. Бэн был доволен щедростью отца, считал себя счастливчиком и много работал. И вовсе не завидовал брату Джеймсу, наследнику Колина. Он незаконнорожденный и знает свое место. Этому его научили еще дочери кузнеца, Парлана Ганна. Колин Хей хотел, чтобы Бэн носил его фамилию. Но тот отказался. Он решил оставаться Макколом.

Отношения с братьями тоже были прекрасные. Они вместе охотились, пили и гонялись за юбками. Играли в карты. Выигрывали и проигрывали. И всегда заботились друг о друге.

Хею нравилось, что сыновья так дружны и между ними нет ни зависти, ни вражды. У каждого было место в его сердце, и каждый знал свое место в доме.

А его третья жена Эллен, мать Джеймса и Гилберта, приняла пасынка в свое сердце спокойно и с обычным великодушием. Сама она смогла родить мужу только двоих сыновей, но любила Бэна, как собственного. И часто спрашивала, не объявятся ли другие побочные дети.

— Насколько я знаю, нет, — ухмылялся Колин.

Умерла Эллен два года назад, но ее до сих пор вспоминали добрым словом все домочадцы и жители деревни.

Из всех сыновей больше всего походил на отца именно Бэн. Только глаза у него были материнские, темно-серые. В этих глазах Колин видел дочь батрака, с которой однажды лежал в вереске тем летом, много лет назад. Тора была девственницей, и от их страстного соития родился его старший сын. Странно, что, родив такого крепкого парнишку, она больше не имела детей. Бэн признался, что брак матери был несчастливым, что муж был с ней жесток, а падчерицы ее просто не замечали.

— Она была добра с ними, но они во всем следовали примеру отца. И за это были наказаны: никто не захотел взять их в жены. Они так и остались в отцовском доме, но, когда отец умрет, не знаю, что будет с ними. Ни один мужчина не пожелал о них заботиться.

Громкий треск дров в очаге вернул Бэна к действительности. Он снова налил себе рюмку виски и тут же выпил, после чего встал и подошел к постели. Снял сапоги, расстегнул одежду, облегчился в ведро, поставленное именно для этих целей, лег и укрылся, прислушиваясь к вою ветра. Постепенно усталость взяла свое, и он крепко заснул. Разбудили его суетившиеся в зале слуги. Он немного полежал с закрытыми глазами: уж очень не хотелось покидать уютного гнездышка, но наконец отбросил одеяло и поднялся.

— Доброе утро, — поздоровалась Элизабет со своего места за высоким столом. — Я тут гадала, когда вы проснетесь. Утро уже в разгаре. Идите есть.

Бэн поправил одежду, натянул сапоги и подошел к ней.

— Утро в разгаре? — переспросил он.

— Да, — подтвердила Элизабет. — Очевидно, вы очень утомились. Садитесь рядом со мной.

— А что, все уже поели? — смущенно пробормотал Бэн.

— Нет. Мой дядя и его секретарь, как правило, встают поздно, и им подают завтрак в их покои. Дядя удивится, увидев вас, — улыбнулась девушка.