— Гораздо, — ухмыльнулся он.

— Прекрасно. В таком случае нам больше нет необходимости целоваться, — твердо заявила Элизабет. — Теперь, если у меня возникнет такое желание, сэр, я знаю, что делать.

Бэн расхохотался:

— Воображаете, что это все?

— А что, может быть еще что-то?

— Есть и другие ласки, — обольстительно улыбнулся он.

— Садитесь за стол, Бэн Маккол, слуги принесут вам завтрак, — сухо распорядилась Элизабет. — Сегодня у нас много дел. Что же до ласк… забудьте об этом. Поцелуй был достаточно откровенен, а я не так глупа: новые поцелуи ведут к ласкам, новые ласки — к соитию. Я не позволю погубить свою невинность и репутацию какому-то мужчине, не говоря уже о грубых шотландских горцах. Пошлите за мной Альберта, когда решите, что пора ехать.

Она поднялась и вышла из зала.

Бэн широко улыбнулся ей вслед и, сев за стол, покачал головой. Что с ним творится, черт возьми? Почему он ведет себя как последний глупец? Эта девушка — богатая наследница и стоит куда выше таких, как он. И все же он умирал от желания коснуться ее светлых волос. Должно быть, они чистые и мягкие. И она тоже чистая, к тому же пахнет клевером и только что скошенной травой. У него пьяно кружилась голова, когда он несколько секунд держал ее в своих объятиях.

Он вонзил ложку в горячую кашу. Нужно взять себя в руки и одуматься.

Бэн мрачно нахмурился.

Тем временем Томас Болтон из своего укромного уголка наблюдал всю сцену между Элизабет и Бэном. В какой-то момент он даже хотел вмешаться. Но Элизабет, очевидно, и сама, без посторонней помощи, оказалась вполне способна укротить резвого молодого шотландца. Сознание это грело душу лорда Кембриджа, поскольку его племяннице, несомненно, придется столкнуться с подобными ситуациями при дворе. Приятно видеть, что знаки внимания со стороны джентльменов не могут сбить ее с толку. Правда, Бэна Маккола трудно назвать джентльменом. Элизабет права: он дерзок и даже нагл.

— Доброе утро, дорогой мальчик, — проговорил Томас, делая вид, будто только что вошел. — Надеюсь, вы хорошо спали? Тихие зимние ночи прекрасно располагают к отдыху, не находите?

Подошедший слуга вопросительно взглянул на него.

— Нет, нет, я уже позавтракал, — отмахнулся Томас и, повернувшись к Бэну, осведомился: — Какие планы у вас и моей обожаемой девочки сегодня, сэр?

— Кажется, мы собирались проверить отары на дальних пастбищах, — ответил Бэн. — Вы поедете с нами, милорд?

— Сапоги Господни, мальчик мой, нет! Знаю я эту позднюю зиму, когда ждешь приближения весны! Конечно, солнце ласково греет спину, но сырость пробирается в самые кости. Поездки верхом в такую погоду не для стариков вроде меня! — энергично запротестовал Томас.

— И все же вы собираетесь ехать на юг, в Лондон, в самый разгар дождей, — напомнил Бэн.

— И не говори, дорогой мальчик. — Томаса передернуло. — Только ради Розамунды и ее дочерей я готов предпринять столь неприятную поездку. Однако, в конце концов, мы прибудем ко двору в мае, когда погода стоит чудесная. Май — любимый месяц короля. Каждый день — это праздник, заполненный играми, пирами и развлечениями. Мы будем жить в Гринвиче, а там так хорошо! Вы ведь никогда не были на юге. Не так ли, дорогой мальчик?

— Южнее Фрайарсгейта я нигде не бывал.

— Мастер Маккол, хозяйка велела передать вам, чтобы вы немедленно шли на псарню, — объявил возникший у стола Альберт.

— На псарню? — удивился Томас.

— Элизабет сказала, что отдаст мне одного из щенков шотландской овчарки. Наверное, хочет, чтобы я на него посмотрел, — пояснил Бэн и, встав из-за стола, поклонился лорду Кембриджу.