— Если он не любит меня настолько, чтобы остаться, я не стану его неволить, — тихо ответила Элизабет. — И не стану унижаться перед его отцом. Я не какой-то приз, который достается победителю.

— Ты именно приз и должна таковым казаться. Если хозяин Грейхейвена захочет отдать тебе своего сына, то лишь потому, что жизнь, которую ты можешь предложить Бэну, лучше той, которую может предложить он. Молю тебя, не губи свою жизнь из-за глупой гордости.

— Он должен любить меня настолько, чтобы остаться рядом, — твердо объявила Элизабет. — И решение должно быть принято им — и никем иным.

Розамунда не стала спорить. Бесполезно. Элизабет лишь укрепится в своей решимости.

К ее удивлению, Элизабет остановила коня только у ничем не отмеченной границы, где Англия переходила в Шотландию. И конечно, здесь уже ждал Логан Хепберн с полудюжиной членов клана. Он спешился, подошел к жене и поцеловал ее руку. Их взгляды встретились, и Элизабет заметила, что страсть, пылавшая в них, была почти ощутимой. Но супруги все же не обменялись ни словом.

— Ты привезла мужа, девушка? — без обиняков спросил Доган.

Голубые глаза взирали на нее с живым интересом.

— Нет. Придворные щеголи не подходят для жизни во Фрайарсгейте. Но мама сама расскажет тебе все новости. Если скакать во весь опор, у меня останется еще полдня, чтобы переделать кучу дел. До свидания, мама. Спасибо, что приехала. Я люблю тебя!

Она послала поцелуи матери и отчиму и с улыбкой повернула коня.

— До свидания, дорогая! — крикнула вслед мать.

Элизабет была рада, что избежала очередного допроса со стороны отчима. Пусть с ним справляется мать. Она же постарается приручить Бэна. Мать права: он горд и предан отцу. Но Элизабет чувствовала, что он ее хочет. Пусть она неопытна в делах любви, но такие нюансы понимает каждая женщина. И она намерена мучить своего великана шотландца, пока тот не устоит перед искушением. Он уже принадлежит ей, хотя не ведает об этом.

Улыбаясь, она подстегнула коня. Мужчины последовали за ней.

Поля зеленели. Сено было почти скошено и сохло перед укладкой в копны. Овцы жиреют на свежей травке. На следующей неделе начнется стрижка. Потом остриженную шерсть спрядут в нитки. Шерсти будет много: в этом году они не потеряли ни единой овцы из-за болезни или нападения хищников.

Вечером зал без Розамунды казался странно пустым. Она так долго была сердцем и душой Фрайарсгейта!

После ужина они тихо беседовали за столом, когда Эдмунд вдруг пробормотал, что ему плохо, и упал со стула. Мейбл отчаянно вскрикнула, а Бэн вскочил и поднял лежавшего без сознания старика.

— Сюда, — поспешно бросила Элизабет и поспешила наверх, указывая путь Бэну.

Она открыла дверь в спальню Мейбл и Эдмунда, и Бэн осторожно уложил беднягу в постель. Мейбл оттолкнула его и стала развязывать тесемки мужниной сорочки.

Эдмунд открыл глаза.

— О-оставь меня, — пролепетал он.

Бэн тихонько отодвинул женщину и наклонился.

— Где болит? — прошептал он на ухо Эдмунду.

— Голова, — выдавил тот. — Н-не м-могу пошевелиться…

— Лежи и отдыхай, — велел Бэн. — Мейбл о тебе позаботится. Завтра почувствуешь себя лучше. Ты слишком много работал.