И уловила, когда в них мелькнула неуверенность. Харвальд отвел взгляд и пожал плечами.

– По делам, как всегда, ходил, – ответил он вроде спокойно, но чуткое ухо Эйар все равно подметило нотки беспокойства.

Богиня несколько мгновений молчала, а потом заговорила ровным, без эмоций, тоном:

– Ты думал, я не узнаю? Думал, не услышу? Она ко мне обращалась, благодарила. – Слова падали хрустальными льдинками, и с каждым словом на лице бога все отчетливее проступала растерянность. – Ты ведь не любишь ее, Харвальд, зачем? Зачем ты так поступил со мной, с ней? Что теперь будет с этим ребенком, что будет с нашим ребенком? – Тут Харвальд вздрогнул и непонимающе уставился на супругу, но Эйар не дала ему ничего спросить или сказать. Она встала, тряхнула головой, отбросив косы за спину. – Я дам тебе достаточно времени подумать, муж мой, нужны ли мы еще тебе, а мне тоже надо решить, хочу ли я возвращаться к тебе, неверный. – Богиня подняла ладони перед собой. – Я ухожу, Харвальд. Не пытайся искать меня, не получится, – предупредила Эйар возражения и вопросы, готовые сорваться с губ опешившего и окончательно растерявшегося супруга. – Я ухожу и забираю свою благодать из этого мира. Отныне все люди будут поровну получать дары при рождении. – С пальцев Эйар посыпались серебристые звездочки, и в комнате ощутимо похолодало. – Только способность полюбить по-настоящему пробудит третий дар, и лишь верность его удержит. – Лучистые глаза Эйар похолодели, в них заискрился лед. – А твой сын никогда не будет счастлив в любви, Харвальд, это мое наказание тебе. – Ее голос стал тише, в нем прорезалась горечь. – Сколько бы он ни перерождался, в любом воплощении женщины будут его обманывать, как ты обманул меня, и предавать, как ты меня предал. – Эйар с болью посмотрела на супруга, вокруг нее стала закручиваться настоящая серебристая метель.

– Эйар, подожди, пожалуйста! – Харвальд не на шутку испугался и, шагнув в комнату к жене, протянул руки в попытке остановить. – Не уходи, давай поговорим! Я виноват, прости…

– Я вернусь, только когда твой сын добровольно пожертвует жизнью во имя любимой. – Эйар не дала супругу договорить, ее голос становился тише, а завеса из мерцающих искр – гуще, фигуру богини уже было почти не различить. – Но ты не сможешь ему передать мои слова, не сможешь ничего подстроить. Он никак это не узнает и должен совершить поступок по собственному желанию, не во имя твоих интересов. Если ты обманешь меня и сейчас, ты никогда нас не увидишь…

– «Нас»?! Эйар, «нас»?.. – прошептал Харвальд и медленно опустился на колени, не отрывая взгляда от вьюжного кокона, скрывшего его супругу. – Эйар… как же так…

Его лицо исказилось, на нем проступило отчаяние. Харвальд корил себя за слабость, за то, что поддался случайному увлечению и не подумал, что обычная человеческая женщина захочет от него ребенка… Харвальд готов был поклясться жене в верности еще раз, принять любое наказание, лишь бы она осталась.

– Эйар! – выкрикнул Харвальд, сжав кулаки.

– Прощай… – дуновением ветерка прошелестело в воздухе, и звездочки растаяли, а вместе с ними и богиня.

В комнате воцарилась тишина, воздух снова стремительно нагревался. Харвальд потерянно огляделся, подмечая каждую мелочь: вот пяльцы с вышивкой и незаконченной картиной, на полке – ряд фарфоровых статуэток, в маленькой вазочке на туалетном столике – букет фиалок. Везде неуловимо витал дух Эйар, пришло отчетливое понимание, что ее больше нет рядом, и грудь Харвальда пронзила боль, от которой навернулись слезы на глаза.