Поздоровались тепло, Пемза даже прижался своей морщинистой, впалой щекой к подбородку Геннадия, помянул вскользь и елейно покойного папу: мол, похож ты на него, сыночек, как с одного дерева яблочко... Следом прибавил еще какую-то сентиментальную муру о быстротекущем времени, но, впрочем, быстро перешел к делу, избрав тон укоризненно-вкрадчивый:

- Эх, Гена, стар я уже с вами, с молодыми, соревноваться, но ведь и не за- тем поставлен, чтобы мускулатурой меряться или же бабками... Я человечек скромный, так меня учили. Пью водочку, мне ваши коньяки заморские - как волку монпансье; курю - сам видишь - "Беломор", а не всякие там "Марлибры" химические, да и одеколон у меня самый любимый "Тройной" - как был, так и есть...

Гена угрюмо кивнул, рассматривая скромный пиджачок вора в законе, надетый на поношенный, в катышках свалявшейся шерсти свитерок. К чему клонил ушлый бандит, было неясно.

- То есть в быту скромен, как раньше в характеристиках фрайеров малевали, - грустно продолжил собеседник. - Но я - это я, а время сейчас другое, и пацанов по своей мерке мне кроить глупо, другие потребности у вас. Да и чего ж им не быть? Пусть! - Он выдержал паузу, сокрушенно качая головой. Повторил: - Пусть, конечно... Тем более времечко сейчас золотое, демократия, мусора подвинуты, прилавки полны, были б только монеты... Так?

- Ну, ежу ясно, - буркнул Геннадий.

- Что там ежу ясно, для меня как раз дело темное, - сказал Пемза, - но вот то, что из-за монет все горести человеческие и раздоры проистекают, это факт жизненный и конкретный. А потому давай-ка мудро разберемся, как нам друг друга в доходах не обижать... Вот эти оптовики, что возле стадиона новую лавочку открыли, на моей же территории жируют, а вы их - к ногтю...

- Наши коммерсанты, имеем право, - подал реплику Константин.

- Правильно, - кивнул Пемза. - Но они ж всех остальных торгашиков своими ценами давят, а нам прямой выходит ущерб...

- Ну, согласуем цены, - пожал плечами Геннадий. - Отправлю своих пацанов, все утрясем... Сравним арендные ставки, транспортные накладные, отстежки во всякие там инспекции...

- Когда? - механически спросил Пемза.

- Завтра с утра.

Пемза пожевал сухими, сизыми губами. Чувствовалось, что вступать в детальную беседу об экономических тонкостях того или иного бизнеса ему не под силу из-за отсутствия элементарных знаний современной деловой жизни. Привыкший принимать вердикты, касающиеся разногласий между блатными, и судить, опираясь на тюремно-воровские понятия, он не понимал и ничего понимать не желал в спорных моментах того или иного предпринимательства.

Уяснив для себя эту лежащую на поверхности истину, в разговор вступил Константин, умело придавая ему именно хозяйственно-финансовую подоплеку, отчего у Пемзы, ощутившего свою некомпетентность в ведении профессиональной дискуссии, возникли затруднения в аргументации, и он начал сдавать одну позицию за другой, жалея, видимо, что не привлек к разговору советников. Однако, в одиночку начав разговор, так же в одиночку он решил его и закончить, не показывая растерянности и консультантов к себе не привлекая. Повторял, то и дело надувая щеки:

- Ну давай пока решим так, а после подумаем, через недельку встретимся, перетрем вопрос окончательно...

Беседа превращалась едва ли не в чистый развод лоха.

"Какой шпаной подворотной ты был, такой же и остался, - думал Геннадий, старательно сохраняя уважительные интонации в голосе. - И сейчас бы по карманам шнырял да с дубинкой в подъезде подвыпивших шляп караулил, если б не перемены политического курса..."

Он рассматривал куцый пиджачишко хранителя воровских традиций, размышляя: и ради чего старая галоша в этой бурной жизни бултыхается? Ни в хорошей жратве и выпивке толк не понимает, ни в изысканной мебели, живет на какой-то съемной квартире с облезлыми обоями... Зато - настоящий идейный вор! Все ради братвы.