Сделал паузу, но ответа не получил. Тогда продолжил:

– А воды у них нет совсем. Пару дней подождать, сами сдадутся. Предлагаю именно так и сделать.

Но мои доводы не подействовали. Все тот же сликовник ответил:

– Барон, это не люди! Это сброд! А хороший командир от сброда избавляется. Командуй атаку!

Вот так и начался тот бой. Подошел я на расстояние полета эльфийской стрелы и приказал нападать. Специально так рассчитал и не ошибся. Первая же стрела предназначалась мне. Не любят эльфийки промахиваться, вот и темная решила исправить свою ошибку. Риск, конечно, был, новый амулет я пока не испытывал, но все прошло, как и планировал. Стрела вонзилась мне в голову (опять в лоб!), и я упал замертво. Со стороны, во всяком случае, должно было выглядеть именно так.

Плато было плоским, пока мои бойцы не поднялись по ступеням развалин, я князя с эльфийками видел. В основном, когда оглядывался, отползая подальше. И ведь, казалось бы, нет у человека с эльфийками никаких шансов, весь вопрос только в том, сколько моих людей перебьют, но что-то внутри говорило об опасности именно для меня. А я своим чувствам привык верить, поэтому и прожил так долго.

Уползал не назад, к жрецам, а чуть в сторону. Когда огненная стена двинулась к нам, я был от развалин гораздо дальше, чем сликовники. В тот момент как раз смотрел на них и думал, как бы к спуску с плоскогорья попасть. Успел увидеть, как жрецы активировали свои амулеты, начали защиту ставить. И как их это не спасло, вспыхнули, словно сухая трава. Потом обожгло и меня самого, после чего наступила боль, сразу сменившаяся темнотой.

Очнулся я от вернувшейся боли. Все тело было в ожогах, особенно спина. Поднялся и увидел, что почти вся моя одежда сгорела, меч расплавился. Войска больше не было, а вот князь с эльфийками целые лежат все на тех же ступенях в центре плоскогорья. То ли без сознания, то ли отдыхают, слишком далеко, чтобы точно рассмотреть, а приближаться я не рискнул.

Тут я и понял, что бежать надо. Пока еще шанс есть. На той карте подробной, помнил, была с этого плато тропка неприметная. Можно, конечно, было и по той же дороге, что сюда пришли, вернуться, там кони, одежда, оружие. И свидетели! А мне светиться совсем не хотелось. Вот только хоть какую-то одежду и денег решил раздобыть у жрецов. Амулеты брать не стал, понимая, что вычислят меня по ним, как до этого князя вычислили. Одежда сликовников тоже сильно подпортилась, но все же была целее моей. А кошельки и того лучше сохранились. Взялся я раздевать одного жреца и от неожиданности даже вскрикнул:

– Да морского ежа вам в глотки!!!

Живыми сликовники оказались, что с золотыми амулетами были. Обгоревшие, без сознания, но живые!

– Извините, ребята, но вы мне больше не нужны, – проговорил я, принимая решение.

Быстренько придушил всех девятерых. От других обгоревших тел теперь их было не отличить. Все решат, что это князь их убил, если вообще кто-нибудь проверять станет. По-быстрому обыскал трупы, оделся в воняющую гарью рвань и побежал, вернее, поковылял, настолько быстро, насколько позволяло ноющее от ожогов тело, чувствовал, что время, отпущенное мне богиней удачи, уходит.

«Все, торопись! – приказал я сам себе, в зародыше душа жадность. – И так в кошельках немало золота и серебра, на первое время хватит».

Прости, дед, но сегодня барон Норсорт официально умер. Погиб в неравном бою. А родился… Потом посчитаю, сколько все эти перстни и пояса в золоте стоят, решу, кто родился. Знал я в одном порту слабого мага жизни, что внешность может поменять. Вот к нему, в первую очередь, и обращусь.