Подойдя к воротам церкви Святого Николая, потребовали именем короля, закона и правосудия отворить. Но ворота без труда открылись сами, потому что никто их не запирал. Двух жандармов оставили при входе на случай появления злоумышленников или чересчур назойливых зевак. Остальные поднялись на колокольню, и осмотр начался.

Войдя, Мишель и Жюль очень удивились, так как со времени их первого посещения здесь многое переменилось. Друзья пустились, было в объяснения, однако им не дали и слова вымолвить.

— Правосудие во всем разберется!

Но факт оставался фактом. Все оказалось не на месте: разломано, порушено, повалено. Очевидно, коварный преступник успел побывать на месте своего злодеяния и замести следы.

Когда убедились в том, что дальнейший осмотр не имеет смысла, прокурор велел всем замолчать и обратился к Жюлю:

— Можете ли вы повторить все, о чем рассказали, еще раз? Будьте, пожалуйста, кратки, поменьше эмоций, я их не переношу. Да и времени нет.

— Видите ли, — грубо оборвал его Мишель, учуяв, куда тот клонит, — мы побывали здесь три часа назад.

— Почему?

— Хотели убедиться в том, что звонарь действительно погиб.

— Для чего?

— Он был моим другом, — твердо ответил Жюль.

— О! Высокопоставленный друг, все время на колокольне.

И господин Онезим де ла Перваншер, довольный собственным остроумием, рассмеялся первым, обернувшись, чтобы убедиться, какое действие произвел на окружающих его в высшей степени удачный каламбур. Никто, однако, не смеялся. Жюль был в бешенстве, Мишель старался успокоить его.

Королевский прокурор не на шутку рассердился. Как можно не оценить столь тонкую игру слов? Слава Богу, рядом оказался комиссар полиции; он хохотал во весь голос, будто стараясь за тех, кто упорно молчал. Надо признаться, что вид у него был довольно глупый. Но, тем не менее, комиссар спас положение: прокурор остался доволен.

— Итак, продолжим.

— Мы заметили, — снова заговорил Мишель, — что ни один кирпич не сломан. Ясно, что чья-то преступная рука подстроила крушение.

— О чем он говорит?

— Он говорит, — вмешался секретарь суда, — о том, что катастрофа не совсем случайна.

— Вы хотите убедить нас, молодой человек, Бог знает в чем… Провести правосудие, обвести вокруг пальца магистрат. Как вам в голову могло такое взбрести?! Это же пренебрежение общественной моралью!..

— Месье, — прервал его тираду Мишель, — мы говорим лишь о том, что увидели, придя сюда три часа назад. Я ничего не выдумываю!

— Три часа назад! Знаете ли вы, несчастный, что можно сделать за три часа? Почему вы не явились сразу же?

— Мы явились.

— Так, может быть, я не прав? Может быть, я ошибаюсь?

— Кажется, так оно и есть, месье! — сказал Жюль.

— Вы издеваетесь над представителем власти, ни в грош не ставите правосудие, дерзкие чудаки. Существуют законы, и очень скоро вы на себе ощутите их железную длань.

— Пойдем отсюда!

И вся процессия вслед за господином Онезимом де ла Перваншером удалились.

— Мы отомстим за себя, Жюль.

— Несомненно. Но мы отомстим сами.

— Надо найти доказательства. Сейчас я ухожу, хочу все хорошенько обмозговать, составить план. Отправляйся на встречу и будь счастлив, Жюль.

— Спасибо друг. Я чувствую, что все будет хорошо.

— Кстати, об угрозах прокурора забудь. Не обращай на них внимания.