Однако прежде чем покинуть диспансер, зашла в клиническую лабораторию. Пожилая опытная сестра приняла у нее направление, усадила на стул, взяла кровь из вены.

– Когда будет готов ответ?

– Завтра утром.

– Понимаете. – Инга заглянула ей в глаза и не нашла там ничего, кроме усталости. Эта женщина в своей жизни видела столько, что ее ничего больше не могло удивить. – Понимаете, я, наверное, не смогу прийти сюда еще раз. Вы не могли бы прочитать мне ответ по телефону? Найдите компетентного врача, чтобы он все расшифровал, мне нужен подробный отчет…

Медсестра взглянула на подпись в направлении и усмехнулась одними губами. Как видно, отлично знала, что собой представляет Дзюба.

– Зачем мне врач, – вздохнула она, – сама научилась разбираться за столько-то лет.

– Спасибо вам. – Инга подпихнула за карточку тысячную купюру и бумажку с нацарапанным номером своего телефона.

Положение его было небезопасное: он находился сейчас не в своем районе, на чужой территории, если застанут местные – можно и по шее схлопотать.

Но, как назло, в собственном его районе сегодня не было ничего хорошего.

Михеич обследовал мусорные контейнеры на предмет всевозможных нужных деталей и стройматериалов: уголков, переходников, тройников, резьбовых соединений, да хоть бы обрезков трубы и прочих полезных вещей, которые выбрасывают заевшиеся хозяева и мастера по окончании ремонта.

Михеич такие детали подбирал, тщательно отмывал и давал им новую жизнь – он сам занимался мелким ремонтом сантехники и водопровода, и найденные в мусоре детали помогали сэкономить лишнюю сотню рублей.

Михеич был человек не брезгливый. При его работе брезгливость слишком дорого обходится. Он отодвинул в сторону мешок с бытовыми отходами и увидел под ним большой сверток, завернутый в заляпанный краской полиэтилен.

Краска на полиэтилене говорила о недавно законченном ремонте, а значит, в этом свертке вполне могли оказаться полезные вещи, к примеру, детали сантехники.

Михеич воровато оглянулся по сторонам, перегнулся через край контейнера, потянул за полиэтилен.

Под пленкой показалось что-то неприятно розовое. В душе Михеича шевельнулся противный червячок, захотелось вдруг бросить все и уйти отсюда как можно быстрее. И никогда не возвращаться в это нехорошее место. В самом деле, уж так запрятали эту помойку, вроде и домов-то рядом нету, откуда только мусор берется.

Но с другой стороны, сверток большой, вполне можно найти там что-то нужное. Не в его положении морду воротить.

Михеич потянул посильнее, что-то не пускало сверток. Тогда он дернул что было сил, полиэтилен разорвался…

И Михеичу стало плохо. Потому что это большое и тяжелое оказалось женским телом. Телом без головы.

Вот именно, ноги были, руки тоже, все остальное в наличии, а головы не было. Михеич почувствовал, как левое плечо и лопатку заломило, как будто схватил их кто-то когтистой лапой и не собирается отпускать. В глазах потемнело, и Михеич опустился прямо в жидкую помоечную грязь.

В это время кто-то пнул его ногой, и сверху послышался хриплый голос:

– Ты, старый пень, чего на чужом месте орудуешь? Отдай чего нашел, здесь я хозяин!

Голос принадлежал гнусному лохматому мужику, от которого несло невообразимой вонью. Уж на что Михеич человек небрезгливый, так и то закашлялся. Но запах подействовал на него как нашатырь – он малость оклемался.

Снизу Михеичу показалось, что мужик этот огромный, полнеба закрывает.

– Людей зови, – сказал Михеич слабым голосом, – вон, гляди, чего в мусорке было.

– Мама, – сказал мужик басом. Разглядел находку и бросился бежать сломя голову.