Небезопасно и точка.

В течение этих двадцати пяти лет Хекс испытывала желание пойти туда с Ривом, чтобы прикрыть его задницу во время встреч с шантажистом, но каждый раз он отшивал ее, и ей приходилось затыкаться и молчать. Ее покладистость всегда оборачивалось чертовски поганым настроением.

— Ты остановишься в своем убежище? — спросила она.

— Да.

Она закрыла дверь и проводила его взглядом. Он не говорил ей, где проходят встречи, но она и так знала, хоть и приблизительно. Система GPS в автомобиле указывала, что он направлялся куда-то в северную часть штата.

Господи, она ненавидела то, что ему приходилось делать.

Из-за промаха, совершенного ею два с половиной десятилетия назад, Рив превращал себя в шлюху, первый вторник каждого месяца. Он хотел защитить их.

Принцесса-симпат, которую он обслуживал, была опасна. И она жаждала его.

Сначала Хекс ждала, что эта сука анонимно заложит их, и их депортируют в колонию. Но та была далеко не дура. Там они продержались бы полгода максимум, даже при той силе, которой обладали. Полукровки не могли в этом плане соперничать с чистокровными Симпатами, и, кроме того, Принцесса была замужем за своим родным дядей.

Который был самым сильным и властным деспотом за всю историю колонии.

Хекс выругалась. Она понятия не имела, почему он не испытывал к ней ненависти, и также не могла понять, как он выдерживал этот секс. Она чувствовала, что именно из-за подобных ночей он так заботился о своих девочках. В отличие от обычного сутенера он точно знал, что чувствует проститутка, знал, каково это, спать с кем-то нежеланным, потому что у него было то, что тебе нужно, не важно, будь то наличные или молчание.

Хекс все еще пыталась найти выход, но что еще больше усугубляло положение, так это то, что Рив оставил идею освободиться от этого гнета. Когда-то кризисная ситуация стала для них новой реальностью. Два десятилетия спустя, он по-прежнему изо всех сил старался защитить их, и Хекс была виновата, что каждый первый вторник месяца он шел и делал немыслимые вещи с тем, кого ненавидел… такова была жизнь.

— Черт, — выругалась она в пустоту переулка. — Когда-нибудь это закончится?

Единственным ответом ей был порыв ветра, который гонял по мостовой обрывки газет и пластиковых пакетов.

Она вернулась в клуб, ее глаза постепенно привыкли к сверканию лазерных лучей, а уши — к выносящей мозг музыке. Кожа зафиксировала легкий перепад температуры.

В VIP-зоне, казалось, все было относительно спокойно, толпа обычных завсегдатаев, но она в любом случае установила зрительный контакт с охраной. После того, как они кивками подтвердили, что все чисто, она посмотрела на девушек, работающих возле столиков. Проследила, как официантки приносят полные подносы коктейлей и уносят их уже пустыми. Визуально измерила количество бутылок с алкоголем за стойкой VIP-бара.

Добравшись до бархатного каната VIP-зоны, она посмотрела на толпу в основной части клуба. Народ на танцполе двигался, словно бушующий океан, людская волна то распадалась, то снова сходилась. По краям, плотно прилипнув друг к другу, кружились пары и трио, лазерные лучи скользили по их темным лицам и телам, когда они сливались воедино.

Эта ночь была относительно спокойной, неделя медленно набирала обороты — посещаемость росла по мере приближения выходных. Для нее, как руководителя службы безопасности, наиболее напряженными были пятницы, с ее идиотами, которые топили последствия неудачной рабочей недели в наркотическом угаре, а кто-то даже в передозе, и постоянно устраивали драки.