Но Ярина уже не слушала его и упорно настаивала на своем:

— В Белгороде будет не лучше. Там будет холодно и голодно. В прошлый раз там умерли все мои братья и сестры. Как я осталась в живых, — сама не знаю. Лучше я умру рядом с любимым.

Ярина была права, в Белгороде беженцам придется несладко, жители не будут делиться с ними своими запасами, да и в свои избы не пустят. Однако для девушки все же там было больше шансов выжить.

В конце концов Микула привел главный довод:

— Ярочка, тебя отец не оставит со мной.

И на этот довод у Ярины был ответ:

— А мы ему не скажем! Мы, когда он будет уезжать, просто спрячемся!

— Так нельзя! — воспротивился Микула.

После этих слов Ярина неожиданно холодно отстранилась от Микулы. Лицо ее было мокрое от потоков слез.

Увидев это, Микула почувствовал в своем сердце необыкновенную жалость к ней. Он прижал ее голову к своему лицу, и, найдя своими губами ее губы, начал их горячо целовать. Вскоре он ощутил, что губы Ярины были как каменные, твердые и ледяные.

Он снова взглянул в ее лицо. Ее глаза были пустые и бесцветные. Слезы на восковом лице исчезли. Микула понял, что, отказывая Ярине взять ее с собой, он теряет ее. Он попытался ей объяснить разумность своего отказа.

— Ярочка, милая, я люблю тебя, а потому и не беру тебя с собой на верную гибель. Я хочу, чтобы ты выжила.

Ярина без всяких эмоций, как бы размышляя сама с собой, тихо проговорила:

— Когда любишь и смерть не страшна, главное, чтобы милый был рядом.

— Но это неразумно, — обращался к ее логике Микула.

— В любви нет разума, — возражала Ярина.

— Но мы же встретимся с тобой после того, как князь прогонит печенегов, — пытался подсластить горькое расставание Микула.

— Нет, мы уже не встретимся, — обреченно сказала Ярина и, повернувшись, пошла к деревне.

— Но почему? — крикнул вслед ей Микула. — Откуда ты это знаешь?

— Так мне сердце говорит, — промолвила Ярина, не оборачиваясь.

— Сердце лжет, — распалившись, выкрикнул Микула.

— Но это мое сердце — другого у меня нет... — проговорила девушка.

Застыв, Микула долго смотрел вслед Ярине, как будто пытаясь вырубить в своей памяти ее облик. Лишь только вблизи было слышно, как он повторял: — Но я же прав... Я же прав... Я поступаю так, потому что ее люблю...

Глава 11

Когда вечерняя тень наползла на деревню, в ней уже никого не было.

Векша с семьей и соседи, утопая босыми ногами в теплой пыли, торопились за телегой к Белгороду, чтобы успеть до захода солнца войти в город. С наступлением темноты городские ворота будут закрыты.

Телега была доверху нагружена ненужной, но милой сердцу рухлядью.

Лошадь, чуя за спиной неподъемную тяжесть, не понимала, почему в то время, когда она должна отдыхать в стойле и жевать припасенное хозяином сено или овес, если он расщедрится, она бредет по дороге, неизвестно куда и неизвестно когда будет ей отдых, и тянула повозку неохотно. Векше и его семейству приходилось, облепив повозку, как тараканы, толкать ее вперед. Спереди и сзади повозки Векши толкали свои повозки их соседи.

А Микула помог Векше дотолкать повозку до дороги и, когда телега встала на запыленную колею, незаметно отстал. Он не захотел прощаний, а Векша был занят своей повозкой. Однако Микула надеялся, что Ярина, увидев, что он остается, тоже отстанет, хотя бы для того, чтобы проститься. А там будет видно... В душе Микула уже был готов оставить ее с собой.

Он увидел, что Ярина заметила, что он перестал толкать телегу и остановился, намереваясь отстать. Он даже встретился с ее глазами. И ее глаза его ужаснули, они равнодушно смотрели сквозь него, как будто он был каким-то призраком, миражом, занесенным из далеких жарких пустынь.