Сегодня утром я находился в храме Либитины, когда туда примчался один из рабов Клодия и стал созывать плакальщиков.
— Понятно, — кивнул я. — Обязанности верховного понтифика не дают тебе покоя с раннего утра.
— В храм Либитины я пришел, дабы выполнить некий семейный ритуал, — пояснил Цезарь. — Дело в том, что эта богиня в определенном смысле является нашей прародительницей.
В ту пору Цезарь только начал внедрять в умы идею о божественном происхождении рода Юлиев и не упускал ни одной возможности упомянуть о своих бессмертных предках. К счастью, на сей раз он не стал долго распространяться о столь любезном его сердцу предмете.
— Да, этот человек способен на многое, — признался после его ухода один из моих клиентов по имени Бурр. Пока мы с Цезарем беседовали в моем кабинете, он вместе с прочими ожидал в атрии. В прошлом Бурр был центурионом и служил в Испании, в том же легионе, что и я. Сейчас он достиг преклонных лет, волосы его густо посеребрила седина, а лицо покрыла сеть морщин.
— Почему ты так считаешь, Бурр? — спросил я.
Сам я был не слишком лестного мнения о Цезаре, но мне было любопытно, какое впечатление он производит на старых вояк вроде Бурра.
— Не знаю, что там у вас творится в судах и сенате, патрон, — проворчал Бурр. — Но одно могу сказать точно: если поставить этого человека во главе одного или двух легионов, он сотворит чудо.
Подобное утверждение изрядно меня удивило:
— Да с чего ты взял?
— Я слышал, как он говорит перед собранием плебеев. А вы разве не видели, с какой легкостью он разогнал этот сброд на улице? Поверьте, он знает, как обращаться с простым народом. Солдаты за таким человеком пойдут в огонь и воду.
Мне никогда и в голову не приходило, что от Цезаря можно ожидать впечатляющих свершений на военном поприще. Может, я его недооцениваю, спросил я себя и тут же отогнал эту мысль прочь. Произносить перед толпой эффектные речи — это одно, а терпеть все тяготы и лишения солдатской жизни — это совсем другое. Если я, человек довольно неприхотливый в быту, возненавидел армию всей душой, что уж говорить о Цезаре, который по всему Риму славился любовью к комфорту и роскоши? Нет, лавры полководца никогда не увенчают его голову, решил я.
Брошенные им вскользь слова о том, что в будущем мы непременно вернемся к разговору о Юлии, возбудили мое жгучее любопытство. Вполне может быть, Цезарь не прочь заключить с нашим домом союз. И брак является самым верным и испытанным средством для этого. Абсолютно все браки между представителями знатных семейств в Риме заключались по политическим соображениям, и два наших клана не были исключением. Но, в отличие от огромного клана Метеллов, крохотный клан Юлиев имел не более одной-двух девиц на выданье. И конечно, прежде чем предложить кому бы то ни было связать свою судьбу с одной из этих девиц, Цезарь должен был тщательно взвесить все «за» и «против». Хотя, возможно, ни о каком предложении и речи не было. Скорее всего, Цезарь рассчитывал таким хитроумным способом отвлечь мое внимание. А это означало, что он боится, что в ходе моего расследования всплывут некие обстоятельства, которые он предпочел бы держать в тайне.
От всех этих сомнений и вопросов у меня голова пошла кругом. Надо сосредоточиться, сказал я себе. Если я не хочу топтаться на месте, надо собрать волю в кулак и отправиться на встречу с той, кого я опасался сильнее, чем всех прочих жителей Рима, вместе взятых. Пока не поговорю с Клодией, мое расследование не сдвинется с мертвой точки.
Клиентов я решил отпустить. Было уже довольно поздно, и идти всей толпой на утренний прием в дом Целера не имело смысла. Объявляя клиентам, что они могут идти по домам, я старался держаться как можно любезнее. |