К моему изумлению, знахарка изменилась в лице.

— Значит, они в городе, — прошептала она одними губами.

— Кто? — дрожащим от нетерпения голосом переспросил я. — О ком ты говоришь?

— О тех, с кем не имею ни малейшего желания связываться, — процедила Пурпурия, сжимая ручку корзинки. — Послушай моего совета, благородный господин, и постарайся держаться от них подальше. Желаю тебе удачного дня.

С этими словами она вскочила со скамьи и устремилась к выходу из сада.

— Подожди! — закричал я ей в спину. — Скажи мне только…

Она и не подумала обернуться, напротив, припустила бегом. Я бросился за ней следом, но вскоре оставил надежду ее догнать. Тога — не слишком удобный наряд для состязаний в беге, а сбросить ее я не решался, опасаясь, что ее присвоит кто-нибудь из прохожих.

Нет никакой нужды гоняться за старой ведьмой по улицам, решил я, ведь ее всегда можно застать в шатре на форуме. Утешившись этой мыслью, я вернулся домой, где меня ожидали два послания.

Одно было от отца. В нем сообщалось, что завтрашним утром сенат отправится в лагерь Помпея, дабы официально предоставить ему разрешение на триумф. Мне следовало одеться надлежащим образом.

Второе послание было от Юлии.

«Мне удалось добыть важные сведения, — говорилось в нем. — Встретимся завтра, в час заката, на портике храма Кастора».

9

Утро выдалось солнечное и ясное. Сенаторы, облаченные в свои лучшие тоги, собрались на Форуме. Никакого государственного праздника в этот день не отмечалось, но в воздухе витала атмосфера радостного оживления. По моим наблюдениям, так происходит всегда, когда привычный порядок вещей нарушается каким-то из ряда вон выходящим событием. Гортал взобрался на Ростру и во всеуслышание объявил, сколь почетную миссию нам предстоит выполнить. Толпа встретила его слова восторженными криками, прославляющими мудрость сената.

Разумеется, Помпей еще несколько дней назад узнал о решении сената. Но его прихлебатели настояли на том, чтобы сенат, возродив к жизни старинный обычай, в полном составе отправился в лагерь триумфатора и сообщил ему благую весть. Так как в истории насчитывалось изрядное количество подобных прецедентов, на которые ссылались сторонники совместного похода, всем остальным пришлось смириться.

Мы вышли на виа Сакра и направились к городским воротам. На всех без исключения лицах застыло непроницаемое выражение, приличествующее государственным мужам, однако тут и там раздавался недовольный ропот, в который и я внес свою лепту.

— Видно, Помпей задумал затмить всех прежних триумфаторов, — проворчал кто-то неподалеку от меня. — На моей памяти никто еще не требовал от сенаторов подобного променада.

— Как все это похоже на Помпея, — подхватил другой голос. — Мало ему триумфальных почестей, так еще надо, чтобы все сенаторы притащились к нему в лагерь, целовать его прославленную задницу.

По моему разумению, подобное недовольство было вполне оправданно. В те времена, о которых я пишу, сенат еще сохранял свое достоинство и действительно представлял собой собрание равных. Всякий, кто чрезмерно выпячивал собственную персону и поднимал вокруг себя излишний шум, возбуждал всеобщее неодобрение. Триумфатор в течение дня получал почести, сравнимые с теми, что воздавались богам. Требовать большего не мог ни один человек, сколь ни велики были совершенные им подвиги.

Сторонники Помпея обратились в сенат с просьбой предоставить ему право надевать триумфальные регалии всякий раз, когда он появляется на публике.