|
Он снимал помещение у студии "Либерти" в новом здании на бульваре Беверли, где размещались конторы и других независимых продюсеров. Напротив входа здесь находился коктейль-бар, который в шутку окрестили "Приемной". Этот бар, без сомнения, прогорел бы в том случае, если бы вдруг на улице разверзлась пропасть и в нее провалилась студия "Либерти". Но каким бы эфемерным пи представлялось положение этого бара с экономической точки зрения, сейчас он вполне способен был удовлетворить все потребности Святого, и Саймон с удовольствием устроился на стуле с хромированными ножками и рассматривал внутреннюю отделку из стеклянных панелей без видимого отвращения.
Сделать заказ здесь, однако, оказалось делом непростым, так как бармен, выглядевший как отставной каскадер и являвшийся таковым на самом деле, был занят в этот час затишья беседой с единственным клиентом, который обладал гораздо большей степенью энтузиазма, чем благоразумия. – Он не может так поступить со мной, – заявил этот человек. Он подпер голову руками и сквозь пальцы смотрел вдаль остекленевшим взглядом. – Конечно же, нет, – согласился бармен. – Не стоит расстраиваться. – Знаешь, Чарли, что он мне сказал? – Нет. А что он тебе сказал? – Он сказал мне: "Ты воняешь!" – Неужели? – Ага. – Не огорчайся. – А знаешь, Чарли, что я собираюсь сделать? – Что ты собираешься сделать? – Я собираюсь поставить на место этого сукина сына. – Ну, не переживай. – Он не может так поступать со мной. – Конечно, нет. – Я скажу это ему прямо сейчас. – Не принимай это близко к сердцу, все не так уж плохо. – Я убыо этого сукина сына, ему не удастся так легко отделаться. – Почему бы тебе не пойти сначала перекусить? Ты бы чувствовал себя намного лучше. – Я покажу ему, где раки зимуют. – Не переживай. – Я отправлюсь к нему прямо сейчас! – Клиент тяжело поднялся на ноги, покачнулся, с трудом восстановил равновесие и сказал: – До свидания. – До свидания, – ответил бармен. – И не расстраивайся. Клиент решительно направился к дверям, соблюдая в то же время чрезвычайную осторожность, и исчез. Это был на редкость красивый молодой человек, с чертами лица столь правильными, что если бы он не был таким взъерошенным, то можно было бы подумать, что он сошел с обложки рекламного журнала. – Что вам угодно, сэр? – спросил бармен с тем выражением полного апломба, экстравагантного оправдания, товарищеского веселья, искреннего благоразумия и утонченного неодобрения, которое должно быть непременным атрибутом каждого хорошего бармена. – Пожалуй, двойную порцию "Питера Доусона" и воды, – заказал Святой. – Скажите, в этом городе что-то такое носится в воздухе, что заставляет людей напиваться? – С этим парнем дела плохи, – терпеливо пояснил бармен, наливая напиток в стакан. – Когда он трезвый, то это самый симпатичный человек на свете. Вполне соответствует своей внешности. Неясные воспоминания где-то в подсознании Святого внезапно стали четкими и оформленными. – Я узнал его, – сказал он. – Конечно же, это – пуп артистической вселенной Орландо Флейн. – Да-а-а. Он действительно хороший парень. Но если он пропустил несколько стаканчиков, то с ним лучше не спорить. – В следующий раз спросите его о китайце из прачечной, – сказал Святой. |
