После двух дней не особенно обильного снегопада небо прояснилось. Появилось яркое солнце, и с юга подул бриз. Через три дня оттепель вступила в свои права. Чиир Хонган исчез на полдня и вернулся с сообщением, что дорога стала вполне проходимой, хотя в нескольких местах им еще придется преодолевать снежные заносы. Коричневый Пони выдал Шарду приличный набор монет из папских сумм, и путешественники двинулись из деревушки. Только дети, Шард и Темпус смотрели им вслед. Монах тщетно искал глазами Эдрию. Он не сомневался, она злилась из‑за его растрепанных чувств и из‑за того, что он избегал ее. Он же хотел дать ей знать, что осуждает только самого себя, но не получалось. Она исчезла с концами.

Когда они расстались с Пустой Аркадой, то все еще были ближе к аббатству Лейбовица, чем к Валане, но по мере того как улучшалось состояние дороги, они все быстрее продвигались вперед. Через несколько дней, поднимаясь к высокому перевалу, все почувствовали, что стало труднее дышать. После трагической гибели Magna Civitas что‑то случилось с атмосферой Земли. Глядя снизу вверх и не пытаясь подняться, они видели на горных склонах, значительно выше линии растительности, руины древних зданий. В свое время дышать тут было куда легче. И конечно, изменилась и сама Земля, изуродованная войнами, которые давным‑давно положили конец существовавшему миру. Рос новый мир, но далеко не так быстро, как это умел старый. Богатые запасы ископаемых были разработаны и исчерпаны. Старые города были перекопаны в поисках железа. Горючего всегда было в самый обрез. Ханнегану пришлось ограбить свой народ ради меди. Живые создания были уничтожены или изменились. Волки пустыни и волки равнин стали двумя разными породами, даже для тех Кочевников, которые носили «волчьи шкуры», но называли себя «орда Диких Собак». В мире теперь было куда меньше лесов и куда больше травы, но даже в архивах аббатства Лейбовица трудно было найти записи о состоянии биологии до Огненного Потопа и наступившего затем великого обледенения. Проклятие, произнесенное Богом в Книге Бытия, снова обрело свою силу: и да погибнет Земля и Человек!

На двадцатый вечер их путешествия Святой Сумасшедший увидел Ночную Ведьму. Они разбили лагерь пораньше, и в конце дня Хонган выехал вперед, чтобы разведать состояние перевалов; вернулся он после заката, весь пепельного цвета и бормоча что‑то невнятное.

– Я посмотрел наверх и увидел, как она стоит на скале, на фоне первых звезд. До чего уродлива! Никогда не видел такой огромной и такой уродливой женщины. Вокруг нее была какая‑то пелена черного света, и я видел, как сквозь нее пробивался свет звезд. Солнце уже опустилось за гору, но небо было еще ясным. Она что‑то завопила в мою сторону, издав то ли вопль, то ли рыдание. Как кугуар.

– Может, это и был кугуар, – сказал Коричневый Пони. – Тут от разреженного воздуха кружится голова.

– Кугуар? Нет‑нет, лошадь. Ведьма стояла там. И вдруг превратилась в черную лошадь и умчалась галопом. Прямо в небо!

Коричневый Пони молчал, занявшись своей тарелкой с бобами. Чернозуб, рассматривая Хонгана, пришел к выводу, что при всем его возбужденном состоянии он искренен. Он уже знал, что пусть даже Кочевник считает себя христианином, но крещение не освободило его от власти древних мифов.