— Ты знаешь, что мне голову начисто снесло той ночью? — Резкое дыхание Северина касается моего затылка, заставляя сжать зубы от желания просто откинуться на его грудь, требуя ласки.

Монтойя стоит совсем близко, меня окутывает его запах, в котором желания едва ли меньше, чем в моем собственном. Мое тело горит и собирается устроить обезвоживание, судя по водопаду между ног. Метка полыхает, продолжая отравлять мой мозг и каждый уголок тела все нарастающими волнами желания. Я хочу, чтобы Северин Монтойя дотронулся до меня. Нет! Я хочу, чтобы он швырнул меня на пол и трахнул так жестко, как делает это прямо сейчас на той записи. Нет! Нет! Нет!

Я, отчаянно стремясь увеличить между нами расстояние, делаю шаг вперед на трясущихся ногах и пытаюсь сказать, что ничего из увиденного на меня не оказывает никакого воздействия, и немедленно убраться из проклятого трейлера, насквозь пропитанного запахом этого засранца. Иначе, если задержусь еще хоть чуть-чуть, то наброшусь на него сама и эта ночь станет повторением того сумасшествия в полнолуние. А потом я буду хотеть этого снова и снова и вскоре позволю этому самовлюбленному Альфе помыкать мной и моей жизнью, управляя через примитивные инстинкты и подавляющий голод тела. Нет! Не бывать этому!

Голос не хочет слушаться, и я прочищаю горло.

— Я насмотрелась и ухожу, — наконец скриплю я и разворачиваюсь, стараясь не глядя обойти Монтойю.

— Это еще не конец.

— Плевать! — Я рычу уже просто от того, что паникую.

— Ну, нет уж! — неожиданно тоже приходит в ярость Монтойя, преграждая мне путь. — Мы, черт возьми, договорились!

— Если ты добивался, чтобы я все вспомнила, то радуйся, тебе все удалось! — ору на него я. — Только на хрена это было нужно тебе? Что ты получил?

— Гребаную справедливость! — орет он мне в ответ. — Думаешь, мне по кайфу, что с той ночи я хожу как по голове ударенный? Что от этих воспоминаний у меня в башке уже сгорело все, а от постоянного стояка невыносимо больно? Я ни жрать, ни спать, ни работать не могу, а тебе хоть бы что!

Нет, мне не хоть бы что, но ему я этого не скажу.

— Теперь пусть и тебя это жрет так же, как меня!

— Хрена с два ты чего-то этим добьешься, Монтойя! — Я отступаю и пытаюсь сделать насмешливое выражение лица. Жалкая попытка!

— Я уже добился! Ты вся течешь, прямо как в ту ночь! Можешь даже не утруждаться спорить со мной! Я это чую настолько отчетливо, что уже ощущаю вкус твоей влаги на своем языке! Могу поспорить, что стоит тебя коснуться, и ты сама запрыгнешь на меня, чтобы иметь до тех пор, пока мы оба двигаться уже не сможем!

Я больше не могла противостоять ему в этой перепалке, пока в голове такой бардак, и резко метнулась к выходу.

— Ну, нет! — взревел Монтойя. — В этот раз ты не сбежишь, пока мы все не выясним!

Он схватил меня за руку, резко разворачивая в движении и вынуждая буквально врезаться в его твердую грудь. Но я не вчера родилась и сделала ему подсечку, от которой он с грохотом упал, роняя что-то из мебели. Я кинулась к вожделенной двери, но тут огромная тяжесть ударила меня в спину, роняя на пол и подминая под себя.

— Я сказал, что ты никуда не уйдешь, пока мы не решим, что делать дальше, — прохрипел в ухо Монтойя, навалившийся на меня своим немалым весом со спины.