В груди какая-то пустота, дух захватывает, голову пьянит. Ветер в лицо бьёт, глаза режет, выдавливая слёзы. Вокруг – топот коней, шумное дыхание лошадей, бряцанье железа и нарастающий крик: «А-а-а!»

И сразу – звук столкнувшихся больших масс людей и лошадей. Такой, если хоть раз его услышал, уже не спутаешь ни с чем – и жуткий, и возбуждающий одновременно.

Впереди Алексея было два ряда русской конницы. Первый почти сразу пал – так всегда бывает при сшибках конных ратей. А дальше уже бились следующие ряды.

На Алексея бросился булгарин – молодой, горячий, со злобными глазами. Он обрушил на Алексея град ударов, полагая взять его натиском, яростью и быстротой. Алексей же пока только отбивал его удары, принимая их на щит. В запале булгарин не думал о своей защите – он привстал на стременах и приоткрылся.

Алексей воспользовался моментом и из-под щита уколол противника в живот – грудь булгарина прикрывали железные пластины, нашитые на одежду.

Булгарин замер в недоумении, глянул на себя – вниз по животу струилась кровь. Он занёс руку с саблей для удара, но нанести его не смог – упал на шею лошади.

А сзади на помощь уже спешили русичи, слышался тяжкий топот множества копыт.

Увидел Алексей, что справа двое булгар на русича насели. Помогать москвитянину надо, тяжко ему.

Алексей сзади ударил по плечу ближайшего к нему врага. Кольчугу не разрубил – хороша оказалась, а вот руку «отсушил». Онемела рука, слушаться перестала. Булгарин саблю выронил, попытался коня развернуть, чтобы щитом прикрыться, да не смог. Теснота, лошади друг друга боками, крупами толкают, грызутся между собой.

Алексей ещё один удар нанёс булгарину – изо всей силы, но по шлёму. Не пробил – да такое почти и невозможно, но оглушил здорово. Булгарин закачался в седле, как пьяный.

Алексей ещё два рубящих удара нанёс – поперёк спины. Булгарин с лошади упал, не удержался. Самое худшее в битве – с коня упасть. Если ранен, оглушён – затопчут копытами, в месиво кровавое превратят, в лепёшку. Опознать потом невозможно, кто это был – свой или враг, а уже о фамилии да имени и речи быть не может.

Пока Алексей расправлялся с противником, москвитянин сразил своего врага. Увидев, что второй булгарин соскользнул под копыта коней, он устало утёр пот со лба и обернулся к Алексею:

– Ты кто?

– Алексей Терехов.

– Спасибо, вовремя подмогнул, ввек не забуду. А меня Арсением Белоглазовым звать, серпуховский боярин я.

Домчалась русская рать почти в полном составе, врубились воины в битву, и сразу стало легче. Первыми пали под ударами те булгары, которые на верблюдах были. Верблюд – животное выносливое, без пищи и воды груз большой в караване нести может, но для боя верблюд не приспособлен, поскольку медлителен и неповоротлив.

Булгар стали теснить. Со стен крепости завыла труба, подавая сигнал к отходу.

Первыми отступать, покидать поле боя стали те, кто был на верблюдах. Когда они въехали в ворота города, отходить стали конные.

Видя, что городские ворота уже недалеко, русичи отчаянно рвались вперёд – больно велико было желание ворваться в город на плечах противника. Уже и ворота городские рядом, однако на стенах лучники цепью выстроились, стрелы метать стали – густо да метко.

У москвитян появились раненые и убитые.

Они уже повернули коней назад, когда им вслед с городской стены громыхнули две пушки. Поднялся густой дым, однако каменный дроб никому вреда не причинил. Пушкари неопытные, всего лишь несколько раз стреляли, да и пушки несовершенные. А русичи – так те вообще в первый раз столкнулись с применением пушек. Они даже не поняли, что это было, лишь усмехались презрительно.