— Никто и ничто. Сами нашли дорогу.

Спутники говорившего снова ухмыльнулись, посчитав такой ответ весьма остроумным. Но Толстяк Джемми совершенно серьезно продолжал:

— Да? Правда? Что-то не верится. По вашим физиономиям вряд ли скажешь, что вы способны отыскать хоть какую-нибудь дорогу без посторонней помощи.

— А на ваших написано, что пути вам точно не разобрать, даже если ткнуть в него носом! Вы давно кончили школу?

— Я ее и не посещал, поскольку пока не подхожу под нужные мерки, — с улыбкой ответил Толстяк глупостью на глупость, — но надеюсь наверстать упущенное, может, благодаря вам смогу выучить кое-какие азы Запада. Хотите быть моим наставником?

— На это у меня нет времени. И вообще у меня есть дела поважнее, чем выколачивать из других дурь.

— Вот как! Что же это за «дела поважнее»? — Джемми огляделся, сделав вид, будто только что заметил индейца, и продолжил: — Behold! Пленник, да еще и краснокожий!

Он отпрянул, как черт от ладана, словно испугался одного только вида индейца. Вся шайка заржала на разные голоса, а тот, кто до сих пор вел беседу и, похоже, был предводителем, проговорил:

— Не упадите в обморок, сэр! Кто еще ни разу не видел таких типов, рискует легко стать заикой. К подобным зрелищам привыкают не сразу. Кажется, вы никогда прежде не встречались с индсменами?

— Нескольких мирных, пожалуй, видел, но этот — похоже, дикий! — подыграл Толстяк.

— Правда ваша. Не подходите к нему слишком близко!

— В самом деле? Он же связан!

Джемми хотел приблизиться к пленнику, но предводитель преградил путь:

— Прочь! Вам нет до него дела! Впрочем, пора наконец спросить, кто вы и чего хотите от нас?

— Это хоть сейчас. Моего друга зовут Кронерс, а моя фамилия Пфефферкорн. Мы…

— Пфефферкорн? — перебили Толстяка. — Уж не немецкая ли это фамилия?

— С вашего позволения — да. — Джемми наигранно улыбнулся.

— Да чтоб вас черт побрал! На нюх не переношу ваш сброд!

— Все дело только в вашем носе, — как ни в чем не бывало продолжал Джемми, — который просто не чувствует прекрасного. А если вы говорите о сброде, то, пожалуй, хотите причесать меня под свою гребенку.

Последние слова Джемми произнес уже совершенно другим тоном, чем начало фразы. Предводитель гневно вскинул брови и почти угрожающе пробормотал:

— Что вы хотите этим сказать?

— Правду, ничего больше.

— За кого вы нас принимаете? А ну, выкладывай!

Говоривший вцепился в рукоять торчавшего за его поясом ножа. Джемми сделал пренебрежительный жест рукой и ответил:

— Оставьте свой сапожный тесак, мистер, с ним вы и шагу не ступите. Вы были грубы со мной, а потому и вам не стоит ждать, что я прысну одеколоном — просто не хочу огорчать фирму Фарина из Кельна на Рейне! Из-за того, что я вам не по нраву, мне и в голову не придет здесь, на Дальнем Западе, в угоду вам нацепить фрак полами вперед или напялить на ноги лайковые перчатки. Если вы судите о нас по нашей наружности, то по собственной вине идете по ложному пути. Здесь, на Западе, имеет вес не сюртук, а человек, с которым надо обращаться прежде всего учтиво. Я ответил на ваш вопрос, а теперь ожидаю подобного ответа и от вас, поскольку хочу знать, кто вы.

Лица бродяг вытянулись от удивления.