За считанные секунды от великолепной герсирской конницы в пятьсот человек осталась жалкая горстка. Принц сорвал голос, пытаясь собрать их и более или менее организованно отвести под прикрытие бастионов Туле. Все равно получилось бегство. Никому не было стыдно. Даже ему.

Остальное войско забилось в крепость, еще час назад казавшуюся такой неприступной, а серебряные диски методично дробили лучами гранит ее укреплений, как сахар. Хорошо, что фундамент и подземные галереи цитадели были сложены из базальта. Принц приказал защитникам спуститься туда. Их могло погрести под обломками, но другого выхода он просто не находил.

После праздника народ сонный и злой. Врага не видит, стреляет не целясь, команды слушает вполуха. Из Асгарда в ночь Акхан увел не более двух сотен бойцов, за их спинами, на холмах, как свечи догорали йольские деревья. Зрелище было мрачным. Остальные присоединились по дороге. Они шли нога за ногу. Вооружение, захваченное в спешке, было неполным. Да и брести в такой мороз никуда не хотелось. Виданное ли дело — воевать зимой? Нападение на Туле — дурная шутка. Кто сейчас сунется?

Оказалось, атлан не настроены шутить. Их боги тоже. Железные птицы освещали врагу путь огнями, бившими из-под брюха, и согревали наступающих лучами, плавившими снег.

Принц ощутил себя в мышеловке. Их даже не штурмовали — давили, как крыс в подполе. Через несколько дней от Туле останется дымящаяся груда развалин, а у гиперборейцев не было даже возможности защищаться. Акхан знал: ничто так не угнетает армию, как отсутствие прямого боя и сознание абсолютного превосходства противника.

Он не понимал только, почему боги не двинутся в глубь Гипербореи сразу, миновав крепость на крыльях своих железных птиц? Не обрушатся на ледяной панцирь, оставив Туле позади? Что удерживает их?

Люди. Увидев, с каким остервенением боги бросаются на почти сглаженные укрепления, принц вспомнил разговор с Огмисом. Жители Ареаса — живой щит. Может быть, даже более прочный, чем ледяной панцирь над расщелиной со Злом. Белым червям надо во что бы то ни стало уничтожить защитников, чтоб проложить путь в сердце Гипербореи. Перелететь они не могут, пока внизу есть живые.

Скальд обернулся к воинам, застывшим на передней ладье.

— Волны! — хором взревели они.

— Битва!

Акхан не понимал, почему этот простой речитатив так заводит гиперборейцев. У него самого от возбуждения начинали подрагивать колени, когда на вопрос Звайнальда:

слышалось дружное: «Конунг!»

Суда гиперборейцев были заперты в узком рукаве Аустрина. Еще вчера пролив был скован льдом, а сегодня поднимавшаяся со дна горячая вода растопила панцирь. Что происходило под землей, никто не знал. Казалось, на глубине извергается вулкан, выбрасывая на поверхность бурлящий кипяток.

Воевать в такой воде могли только сумасшедшие, но воевать пришлось. С юго-запада по морю к крепости приближался флот Великого Острова. Акхан собрал все имеющиеся корабли. Позволить противнику высадиться в предместьях полуразрушенного Туле он не мог. Если б год назад, когда его собственная армия топталась здесь, у нижних фортов, бастионы являли столь жалкое зрелище, ему не понадобилось бы и суток, чтобы взять город.

Криком и пинками бывший акалель выгнал прятавшихся по подвалам людей. Если они не будут защищаться от атлан, смерть настигнет их еще раньше, чем диски богов сотрут остатки крепости в порошок. Смерть безжалостная и вполне человеческая. От меча и огня, а не от света и вибрирующего звука, дробившего камень.

Ему едва не пришлось взяться за хлыст. Люди были подавлены и близки к истерике. Но когда гиперборейцы выбрались из укрытий, многие устыдились своей трусости. Тут принцу очень помог Звайнальд. Струны у того оказались не такими уж и тихими.