Я понимала горе матери, пустоту, которую она, должно быть, до сих пор носила внутри, хотя ни с кем об этом не говорила, даже с Ибуданом. Но я была уверена, что она делилась этим с Конором, во время долгих молчаливых бесед. Думаю, они использовали свой дар, чтобы поддерживать друг друга: делясь своей болью, они делали ее груз легче для каждого.

По вечерам, по окончании долгого рабочего дня, все домочадцы собирались вместе за ужином, а после еды пели, пили и рассказывали сказки. Члены нашей семьи обладали широко признанным и уважаемым талантом рассказчиков. Мама же считалась лучшей из нас, ее дар слова был так велик, что она могла свободно увести вас из этого мира в совершенно иной. Но и остальные были отнюдь не косноязычны. Конор слыл бесподобным рассказчиком. Даже Лайам порой радовал слушателей какой-нибудь героической историей с детальными описаниями битв и различных боевых техник, как оружных, так и рукопашных. Подобные сказания очень нравились мужчинам. Ибудан, как я уже говорила, никогда не рассказывал сказок, зато очень внимательно слушал. В такие моменты люди вспоминали, что он бритт, но все равно уважали его за честность, щедрость и превыше всего за трудоспособность — и происхождение не вменялось ему в вину.

Но в ночь на Имболк рассказчиком оказался не один из моих родных. Маму просили рассказать историю, но она отказалась.

— В таком ученом обществе, как сегодня, я лучше помолчу, — мягко объяснила она. — Конор, мы знаем, у друидов талант к подобным вещам. Может быть, ты порадуешь нас историей в честь дня Бригид?

Глядя на нее, я подумала, что она все еще выглядит усталой, а под сверкающими зелеными глазами пролегли легкие тени. Она всегда была бледной, но сегодня кожа ее казалась столь прозрачной, что мне стало страшно. Она сидела на скамье рядом с Ибуданом, ее крохотная ладонь утонула в его огромной руке. Другой рукой он обнимал ее за плечи, а она прильнула к нему. И снова ко мне пришли эти слова: "Пусть они сохранят это". Я вздрогнула. И строго приказала себе прекратить эти глупости. Кем я себя возомнила, провидицей? Скорее, я просто истеричная девчонка.

— Благодарю, — серьезно произнес Конор, но так и не поднялся.

Вместо этого он поглядел через зал и еле различимо кивнул. И юный друид, тот самый, что прошлой ночью нес факел, чтобы заново зажечь огонь в домашнем очаге, выступил вперед и приготовился нас развлекать. Он и правда был красив: довольно высокий, с идеальной осанкой, полученной благодаря суровой дисциплине друидов. Волосы его были не ярко-рыжими, как у отца или Ниав, а более темными, как зимнее солнце на закате. А глаза у него были черные, как зрелая шелковица… и непроницаемые. На подбородке у него была крохотная впадинка, а если он позволял себе улыбнуться, то на щеках появлялись ямочки. "Хорошо еще, что он принадлежит братству", — подумала я. — "А то половина девушек Семиводья буквально дралась бы за его внимание." И, смею предположить, ему бы это нравилось.

— Что лучше подойдет для Имболка, — начал юный друид, — чем сказание о том, как Энгус Ог встретил прекрасную Каэр Ибормейт? Это история о любви, о тайне, о превращениях. С вашего позволения, именно ее я расскажу сегодня.

Я думала, он будет нервничать, но голос его звучал громко и уверенно.