— Отдохнул? — спросил он. — Стало легче?

— Да. Поесть бы.

— Каша со вчерашнего осталась. — Птицеглаз отложил почти законченную корзину. — Пойдём.

Я протёр глаза и нехотя поднялся, стащив с плеч промокший от росы плащ. Сейчас бы выпить горячего — за ночь немного подмёрз, и никакое волшебство ильвов не спасло. Заварю травяного сбора себе и Ормару — в последние дни начертатель постоянно мучился от холода. Всё шутил, что это Гродда так давала знать о своём приближении.

Очаг давно погас. Конгерм тут же занялся огнём, а я направился будить наставника. Ормар так и лежал, отвернувшись к стене. Я аккуратно тронул его за худое плечо.

— Просыпайся, почтенный. Будем завтракать.

Ормар не ответил. Я чуть настойчивее потряс его.

— Ну же… Каша вкусная, с маслом. Конгерм готовил. Очнись, мудрейший.

Левая рука начертателя безвольно упала на лежак. Я тронул сомкнутую в кулак ладонь — ледяная. Прикоснулся ко лбу — холодный.

Остывший.

— Конгерм… — начал было я, но голос сорвался. — Он…

— Мёртв, знаю. Ушёл. Тихо, как и хотел.

Я осторожно перевернул начертателя на спину и лишь сейчас, взглянув на него повнимательнее, понял, что учитель подготовился к уходу: надел плащ и все амулеты, какими пользовался. Даже приладил к поясу ножи и мешок с рунами. Сделал всё, чтобы нам было проще его хоронить. С большим усилием я разжал его пальцы и увидел руну Санг — плашка была расколота. Его фетч освободился. Связь оборвалась.

— Мы проводим его как подобает, но сперва ты поешь, — заявил Птицеглаз.

Я почти не слышал его, потрясённый таким внезапным уходом Ормара. Он ничего не сказал напоследок, не предупредил, не благословил. Просто взял и умер.

— Все поедим, — наконец ответил я. — Нужна тризна. Надо… почтить.

Стряхнув оцепенение, я принялся рыскать по всем углам хижины в поисках лучшей еды. Собрал ценные травы, даже нашёл маленький ларчик с южными пряностями, что продавались по весу золота. Набрал лучшего мёда и собирался было отправляться в лес за ягодами, когда Птицеглаз меня остановил.

— Не в этом смысл, Хинрик, — тихо сказал он. — Люди ставят на стол самое вкусное, чтобы привлечь как можно больше гостей, что будут восхвалять покойника. К нам никто не придет, кроме духов. А они и так знают об Ормаре все. И непременно расскажут богам. Не суетись. Положим ему с собой то, что он любил при жизни. Мёда, мяса, сыра. Жаль, пива нет.

Я растерянно кивнул. Конгерм знал моего наставника куда дольше, ему было виднее. Я выполнял приказы Птицеглаза, словно во сне. Внутри ещё вчера было больно, но сейчас стало пусто. Болеть стало почти и нечему, словно боги упрямо выжигали из меня все человеческое пядь за пядью. Я знал, что скорбь и отчаяние придут потом — они всегда приходили вместе с чувством утраты. Но сейчас я должен был доделать начатое. О жизни человека судят по тому, как с ним прощаются. И я хотел, чтобы Ормар Эйрикссон получил заслуженное.

Мы собрали припасы и аккуратно переложили начертателя на стол.

— Знаешь подходящее место для костра? — спросил я у Конгерма.

— Здесь нельзя разводить костры в лесу — духи не любят. Ормар хотел, чтобы его похоронили под камнями.

Я кивнул.

— Я видел много камней возле ручья. И берег удачный. Пологий, но не топкий.

— Да, там хорошее место, — согласился Птицеглаз. — Ему нравилось.

До полудня мы готовились к проводам — перенесли тело, собрали вещи, которые следовало положить в могилу. Выкопали углубление на берегу, собрали камни. Я принёс посох Ормара и проверил, чтобы все колдовские инструменты начертателя оказались с ним.