Я шагнул ближе к верховной жрице.

— У Эйстриды было двое мужей. Я Сигримссон или Фолкварссон?

— Фолквар Бык был твоим отцом.

— Значит, я наполовину нейд, наполовину сверг.

— Важнее всего, что ты Химмелинг. Глаза у тебя Химмеливы, — усмехнулась старуха. — Только у вашей породы такие. Не то синие, не то зелёные, с золотыми солнцами вокруг зрачков. Глаза могут тебя выдать, если Гутфрит узнает, что ты жив, и решит найти.

— У Гутфрита много грехов. За какой я должен его убить?

— Гутфрит убил твоих отца и старшего брата, чтобы править Нейдландом и Туннландом. Хотел жениться на твоей матери, но она ему отказала и бежала, — наконец сказала Гутлог. — За них тебе и мстить. Жаль, что Эстрида не смогла взять с собой дочь.

— Сванхильд, — догадался я.

— Да. Сестру твою. Две зимы ей было, когда все случилось. Гутфрит воспитал её как родную, а теперь женит на ней своего наследника. — Старуха наградила меня тяжёлым взглядом. — Вот почему вам нельзя видеться. Если она поймет, кто ты, то может разболтать о тебе Гутфриту.

— Она с пелёнок живёт под крылом Гутфрита, — напомнила Вигдис. — Конунг воспитал её в своих интересах. Хинрик, будь осторожен и угомони сердце. Она — твоя кровь, но вы чужие друг другу. Можешь любить Сванхильд как сестру, но не доверяй ей.

Я кивнул. Жаль, что Гутлог поздно открыла правду о матери. Хотя что бы я с ней делал раньше? Мучился ненавистью, не имея сил отомстить? Бежал бы на большую землю убивать Гутфрита тупым топором? Гутлог, пожалуй, поступила правильно. Сейчас я хотя бы окреп и научился держать в руках оружие.

— Что мне делать, мудрейшая? — Я тяжело опустился на землю возле старухи. — Что говорят боги?

Гутлог подняла на меня воспалённые глаза.

— Им принесли великую жертву, — хрипло ответила она. — Боги наградили тебя даром, чтобы ты мог исполнить их волю. Рунным даром, Хинрик. Тебе нужно стать начертателем. Познав третий ряд, сможешь исцелять и губить, благословлять и проклинать. Боги больше не ходят вместе с нами по земле, но оставили знаки, что связывают наши миры. Крепкие знаки, сильные знаки. Сам Вод Всеотец вырезал их и отдал нам. И ты ими овладеешь. Без рун тебе не победить Гутфрита.

Старуха жестом велела мне придержать её. Я взял резной посох в одну руку, вторую подал, чтобы она оперлась. Гутлог выглядела дряхлой, но оказалась тяжёлой.

— Паромщик заберёт тебя на рассвете и отвезёт в Эрхелл, — сказала верховная жрица, направляясь к дверям. — Попрощайся с женщинами, но не говори, куда уходишь. Скажи, что нашлась твоя родня на юге, отбрехайся от вопросов. С сестрой не сталкивайся. Подругу свою, Айну, утешь и попрощайся — всё же росли вместе, у вас словно одна душа на двоих. В дорогу тебя снарядит Вигдис.

— Благодарю, мудрейшая.

— И ещё кое–что.

Гутлог потянулась к поясному мешку, вытащила оттуда перстень и вложила в мою руку. Камень не был похож ни на один из виденных мной. Множество разноцветных искр вспыхивали на отполированном молочно–голубом кругляше, словно внутри самоцвета полыхал огонь.

— Это было при твоей матери, — объяснила Гутлог. — Камень добывают только в Сарской империи, кольцо делали тамошние мастера. Других таких в Нейдланде нет. Твоя мать любила его, все ярлы и воины видели это украшение на её пальцах. Придёт время, и ты покажешь им это наследство, когде решишь заявить о себе. А пока я его спрячу. Попадет не в те руки — жди беды. Теперь иди, Хинрик.

Я колебался, рассказывать ли верховной жрице о произошедшем ночью. Сейчас я понимал, что это было не просто видение — ко мне явился дух матери. Именно поэтому она запрещала до себя дотрагиваться: коснувшись духа умершего, можно случайно поставить на себя печать смерти.