«Побольше очарования, девочки, – всегда говорил папа. – Тогда гости всегда будут останавливаться у нас».

– Какая милая девочка, – сказал мужчина, заполняя карточку.

– Да, – ответила мама. – Хорошая девочка.

Хорошая девочка. Хорошая девочка. Хорошая девочка.

Роуз побежала вприпрыжку по подъездной дороге (она не ошиблась, это и правда был «рэмблер»), подошла к освещенной табличке и перевернула ее надписью «Мест нет». Стоя в круге света, она будто оказалась на сцене, а мотель «Тауэр» позади служил декорацией. Роуз потанцевала – Ома научила ее паре движений: скользишь, потом шаг, опять скользишь, затем пируэт и реверанс. Сильви собиралась уехать в Голливуд, чтобы стать звездой. «Но не я, – думала Роуз, танцуя. – Я останусь здесь навсегда».

«Парамаунт пикчерс»

Голливуд, Калифорния

11 августа 1955

иногда бабочка – это не просто бабочка. Так говорила мне Ома.

Знаете, что самое страшное она рассказала?

Что можно быть чудовищем и даже не осознавать это.

Они похожи на нас.

Думают, что они – это мы.

Только на самом деле внутри у них прячется монстр.

Не знаю, как вам, а на мой взгляд, отличная идея для фильма.

«Проснись, – сказала Роуз самой себе. – Просыпайся».

Она открыла глаза. Бабочка с оторванным крылом неслышно билась о стекло старой банки на тумбочке Сильви. С бешено стучащим сердцем Роуз наблюдала за ее усилиями в тусклых лучах рассвета и не могла вздохнуть.

Хотя Роуз была уверена, что не спит, тело не слушалось. В комнате стояла вонь, как от дикого зверя.

Рядом слышалось чье-то дыхание – резкое, гортанное, – но видно ничего не было.

Краем глаза Роуз заметила какое-то движение в темноте. Здесь точно что-то есть – что-то злобное, желающее причинить ей вред.

Роуз осмотрелась, однако ничего такого не заметила. Правда, стало как-то темнее, словно привычную комнату вывернули наизнанку.

Заливавший спальню лунный свет почему-то был зеленоватым. Как бы Роуз ни хотела закричать и позвать на помощь, она не вымолвила ни звука.

«Я что, умерла?»

Собравшись с силами, Роуз попробовала встать или хотя бы пошевелить мизинцем… Увы, двигаться могли только глаза.

Роуз хотела усилием мысли заставить сестру встать и помочь ей, но кровать Сильви была пуста. Одеяло сброшено, подушка примята.

Неужели явился оборотень и забрал Сильви?

Вот опять – свистящее дыхание, запах гнилого мяса и мокрой шерсти, который ощущался даже во рту. Какой-то низкий звук вроде рыка вибрацией прошел сквозь тело. Однако Роуз по-прежнему ничего не видела – чудище пряталось в темноте, может, под ее кроватью. Кто бы это ни был, у него наверняка полно острых зубов, и если Роуз заглянет ему в пасть, то увидит обрывки белой ночнушки сестры.

«Пожалуйста, – мысленно взмолилась Роуз. – Пожалуйста, уходи. Не трогай меня. Пожалуйста». Она вдруг вспомнила молитву, которую мама научила их произносить перед сном: «Ангелы, храните меня ночью и будите поутру».

И Роуз пошевелилась. В легкие вошел воздух. Противный животный запах рассеялся. Боясь заглянуть под кровать, Роуз выскочила из комнаты и помчалась по коридору к спальне родителей.

– Что такое? – спросила мама, щурясь от лунного света, проскользнувшего в комнату из коридора.

– Что-то приходило ко мне в комнату, – тяжело дыша, сказала Роуз.