– Это что еще за умник в наших рядах? Отставить такие разговоры. Это что – сырки?

Класс молчал.

– В столовой на обед были сырки, – настаивал Петр Брониславович. – Плавленые.

– Нет… – загнусили хором.

– Как это – «нет»? Или вы думаете, что я – склероз? И Сергей Никитич сел не в сырки?

Петр Брониславович все быстро понял. Сырки расплавили на батарее, доведя до нужной кондиции, и разложили на учительском стуле. А Сергей Никитич… Бедный Сергей Никитич!

– Ребята, зачем? – вздохнул Петр Брониславович.

– В знак протеста, – твердо сказал мальчик с черными кудряшками.

– Какого протеста?

– А чего он… Двойки ни за что ставит, – забубнил коротко стриженный. – Называет чью-нибудь фамилию, а мы и не слышим, чью…

– А он, а он… – подхватила его соседка. – Говорит: «Что, нет его сегодня?» И двойку прямо в журнал ставит!

– Да, как мне в тот раз! – подтвердил коротко стриженный. – А я и не слышал, как он меня вызвал…

– Все ясно, – покачал головой учитель. – Это вы так восстали…

– Да!

– Так вы ж сами у него на уроке так шумите, что и не слышно Сергея Никитича! – возмутился Петр Брониславович.

– Мы не шумим! – и весь класс загалдел, как цыганский табор.

– Отставить вопли! – голос Петра Брониславовича был громче табора. – Смирно, орлы. За Сергея Никитича вам должно быть стыдно с полной выкладкой. А вот откуда у вас столько сырков – это вопрос на засыпку. В столовую сколько человек ходят? Три калеки с половиной. А почему, спрашивается? Где забота о собственных подрастающих организмах? На собрании родители говорили, что всем деньги на обеды будут давать. И где эти деньги?

Снова воцарилась тишина.

– А я знаю – где. Все они оседают на прилавках окрестных ларьков, превращаются в эти, так сказать, бирюльки. – Петр Брониславович повернулся к одной из девочек. – Зачем вот тебе, Редькина, столько колец на ушах?

– Это… мода, – пролепетала веснушчатая комичная Редькина.

– Мода? Это не мода, это называется – елка. Ты, Зоя, хорошая девочка, а эта раскраска тебя… ну, так сказать, демаскирует. Отличает от детского возраста. Все снять и ходить в косынке.

– В косынке? – на глазах Зои Редькиной выступили слезы.

В классе хихикнули.

– Самая мода. А ты, Мамед, почему весь дневник какими-то бумажками облепил? Что молчишь? – Петр Брониславович поставил руки в боки. – Это у тебя не дневник, а чемодан туриста какой-то. Прямо «Мистер-Твистер, бывший министр» получается. Оторвать. Где эстетика в наших рядах? Мы и так отстаем от нашей параллели по всем показателям.

– А физкультура? – удивленно выкатил глаза круглолицый лопоухий парнишка.

– Это да. Тут вы правы. – Петр Брониславович улыбнулся и остановил свой ход по классу. – Тут ваша палка о двух концах – бумеранг.

Арина, до сих пор стоявшая у двери, ничего не поняла, вытащила конфету на палочке и развернула фантик.

– Так, сколько времени от урока прошло? – Петр Брониславович вытащил пейджер. – Ага. Двадцать пять минут. Считайте, что географию вы благополучно сорвали. Произведем, так сказать, разбор полета. Где сырки взяли? Каким путем они попали в ваши хулиганские руки, если почти никто в столовой не ест? Или вы обкрадываете своих младших товарищей?

– Э… – начал было сидящий за первой партой ученик с одухотворенным выражением лица.