– Ну вот и они, – несколько манерно сказала миссис Хендерсон, вводя Стивенсов.

Никто не сказал ни слова. Лишь Эдит быстро взглянула на Мэри, и что-то непонятное появилось в ее глазах.

– Неужели нужно, чтобы радио так гремело! – возмущенно вскричала миссис Хендерсон, – Я прекрасно знаю, что это шабаш!

Кросс повернул ручку приемника, и в комнате мгновенно воцарилась тишина. Если он хотел взвинтить обстановку и поиграть у всех на нервах, то это ему, безусловно, удалось.

– Сколько раз мне приходилось объяснять непосвященным, – медленно сказал Кросс, – что в воскресенье не может быть шабаша. Шабаш – это еврейское слово, означающее субботний праздник. Поэтому и колдовской шабаш совершается в субботу. Сейчас как раз мы собираемся обсудить колдовство или то, что принимаем за колдовство. Вы, миссис Хендерсон, были очень загадочным свидетелем во всем расследовании преступления. Вы поведали всем очень логичный и очень душещипательный рассказ о том, что видели через эту дверь…

– Нечего пытаться запутать меня, – сказала миссис Хендерсон. – Наш пастор утверждает, что это шабаш, и в Библии говорится то же самое. А что касается моего рассказа, то я не нуждаюсь в его оценках. Я знаю, что я видела!

– Альтеа! – спокойно сказала Эдит.

Хендерсон оборвала себя на полуслове. Было заметно, что все побаиваются Эдит.

– Я сказал это только для того, чтобы удостовериться в том, что вы твердо уверены в том, что видели, – совершенно бесстрастно сказал Кросс. – Вы можете подтвердить, что занавеска находится в том же положении, что и вечером в среду двенадцатого апреля. Если же нет – укажите на отличие, которое вы заметили. Обратите внимание на то, что лампа в изголовье кровати мистера Деспарда тоже зажжена. Мы занавесим окна веранды, чтобы было темно, а вы подойдете и посмотрите через левую прорезь занавески и скажете мне, что вы видите.

Мисс Хендерсон смешалась. Стивенс услышал за своей спиной приближающиеся шаги Огдена Деспарда, но никто не повернулся в его сторону. Кросс затянул занавеси на окнах, полностью закрыв ту часть веранды, которая выходила на запад. Очень бледная миссис Хендерсон посмотрела на Эдит.

– Делайте, что вам говорят, Альтеа.

– Чтобы воссоздать насколько возможно те же условия, что и в ночь, – продолжал Кросс, – я все-таки включу радио. Сейчас должна начаться музыка… Ну вот, чудесно.

Послышалась песенка креолки под аккомпанемент банджо, и миссис Хендерсон стала приближаться к двери, она наклонилась к прорези… И тут вопль служанки заглушил все.

Кросс выключил радио. Миссис Хендерсон повернула к нему лицо с вытаращенными от ужаса глазами.

– Что вы видели? – поинтересовался Кросс. – Все остаются на местах!.. Что вы видели? Ту же самую женщину?

Миссис Хендерсон молча кивнула.

– Ту же самую дверь?

– Я… да…

– Посмотрите еще раз, – бесстрастно сказал Кросс, снова включил радио и креолка снова принялась петь, через некоторое время Кросс выключил приемник. – Отлично, миссис Хендерсон. Я повторяю, никто не встает! Френк, было бы неплохо, если бы вы занялись этим молодым человеком, который, как мне кажется, куда-то слишком спешит…

Огден вышел из-за угла веранды и, казалось, не замечая никого вокруг, с перекошенным лицом, направился к застекленной двери, но Бреннан остановил его, схватив за руку.

– Если присутствующие не будут возражать, – сказал Кросс, – в первую очередь я займусь наименее важной, наиболее очевидной и случайной ситуацией в этом деле.