Крэйг видел, что она нервничала. Аналогичное происходило и с ним, но он не хотел, чтобы это было заметно.

— Мне пришло в голову, что у нас одновременно возникла одна и та же проблема: ни покоя, ни уединения и некуда пойти. Мне кажется, я помню, как жаловался на это в семнадцать лет. Сейчас я чувствую себя так, как будто снова потихоньку удрал из дома, правда.

— Хуже, — призналась она и села, неплотно закрыв дверь, но не обратила на это внимания. Она искала в темноте его взгляд настороженно, как ягненок перед волком.

Импровизированное свидание посреди ночи разбудило у Карен любопытство и чувство юмора. Но Крэйг мог видеть, что она не так уж уверена в том, на что согласилась. В сгорбленных плечах чувствовалось напряжение. Она не знала, куда девать руки.

— Я действительно не должна оставлять девочек одних надолго…

— Пятнадцать минут максимум, по моим подсчетам, если говорить о мальчиках.

На самом деле мальчики были чистое золото. Они тихо играли в покер, и Крэйг сказал Джону Джэйкобу, что его можно найти по телефону у сестры. Но Карен приободрилась, когда услышала про лимит времени. Она откинулась на спинку сиденья и подложила под себя ногу, чтобы не выглядеть так, будто готова в любую минуту убежать.

— Чем это пахнет? — поинтересовалась она.

— Пиццей. Плюс пара банок воздушной кукурузы, украденной из ребячьих запасов. Ты есть хочешь? — Он бросил на нее темный взгляд, протянув руку на заднее сиденье. — Лучше, чтобы хотела. Я не могу слопать все это один. Сыр, ветчина, сладкий перец и целый миллион маслин…

— Маслин?

— Мальчишки только пиццу не сожрали полностью, — сухо ответил Крэйг.

Это была неправда, так как он пригрозил всей банде смертной казнью, если они хотя бы коснутся пиццы.

— Пришлось взять маслины.

Он бросил ей на колени пачку салфеток, потом потянулся за картонной коробкой.

— Столового серебра нет. Этого я не предусмотрел. Мне просто внезапно пришло в голову, что тебе тоже может понадобиться несколько минут отдохнуть от бедлама.

— Маслины, — повторила она. Вернее, пролепетала. Она всегда любила маслины. Маслины, а не зеленые оливки.

Однажды, в три утра, когда она была беременна Джоном, Крэйгу пришлось обыскать весь проклятый городишко, чтобы найти лавочку, которая была еще открыта и в которой продавали маслины. Когда он добрался домой, она опустошила целую банку.

— Пожалуй, кусочек пиццы, — сказала она чопорно, но съела четыре, откинувшись на сиденье, крутя в руках ломтики сыра и усеяв крошками всю машину. Слишком поздно Крэйг вспомнил, что никто не вызывал у него таких приступов смеха, как Кара. Она кричала на него, когда он обвинял ее в обжорстве. Когда мимо проехала машина, они нырнули вниз, как дети, боящиеся, что их застукают. Карен смеялась и не могла остановиться, когда сочный зеленый перец шлепнулся ему на колени.

Они не говорили о детях, о семье, о работе, а просто болтали: о форме луны, о пестром тощем коте, который однажды увязался за ней домой, о том, как бездарны они оба в фотографировании. Карен рассказала о том, что начала изучать китайскую историю, а он не имел об этом понятия, так же как и она не знала, что он занят сейчас с местными политиками.

Они не пытались задерживаться ни на одном предмете. Карен, естественно, касалась большего числа тем, чем он, но это было понятно, так как сидящая рядом с ним бывшая жена вносила смятение в его мысли.

Он убедил себя, что имеет этичные, честные, логические причины увидеть ее снова. Две недели назад страсть вспыхнула между ними, как пожар в сухом лесу. То же самое взрывное волшебство возникло, прокралось в поцелуй на заднем дворе.