Безнравственно и очаровательно. Весь прошедший год она прожила целомудренно, как монахиня. Она почти забыла опасный соблазнительный вкус чего-то дурного, запретного. И существовал только один отъявленный негодяй, который дразнил ее такими искушениями. Тот, который сейчас стиснул ее плечи, как будто они были просто старые приятели, и прошел мимо.

— Крэйг…

Была какая-то важная причина, чтобы поговорить с ним. Через секунду она вспомнит.

У ее бывшего мужа явно были собственные планы.

— Я рассчитал, что у нас будет самое большее двадцать минут.

Крэйг присел на коробку с книгами и поманил ее поближе.

— Я тебе кое-что принес. Вот почему я пришел. Но сперва кофе.

Он расстегнул куртку и достал, как трофей, плоский серебряный термос.

— Только одна чашка. Нам придется с тобой поделиться. И затем подарок.

— Подарок? Нет, Крэйг, подожди минуту…

— Не нервничай. Ничего особенного.

Он бросил прямоугольный пакет ей на колени в мгновение, когда она опустилась на сундук рядом с ним. Она смотрела на него, а не на пакет.

— Ладно, ладно, разверни его. Если не хочешь, давай я.

Нетерпеливо он наблюдал, как она сдирает желтую упаковочную бумагу. Под ней оказалась книга. Она мимоходом заметила, и только однажды, что изучает на курсах китайскую историю. Книга была об истории китайского искусства, классическое издание с золотым обрезом, красиво переплетенное в натуральную кожу.

Крэйг встревоженно следил за выражением ее лица.

— Я думал, тебе понравится.

— Конечно.

— Я думал, это близко к собственно истории, которая тебя интересует. Но, черт возьми, Кара, я ничего в этом не понимаю.

— Это шедевр. Абсолютно удивительный подарок. Сокровище.

Ее голос звучал странно, как будто она слизывала мед с ложки. Наконец она решительно прочистила горло.

— Это грязный трюк, Риордан. И ты это знаешь.

— Грязный трюк?

— Ты говорил, что мы будем двигаться медленно и просто посмотрим. Ты не можешь делать такие вещи. Это неправильно, это нечестно и это полностью выбивает меня из колеи.

— Да-а?

Он явно был рад, что она выбита из колеи. Довольный и надменный, как игрок, который впервые в жизни сел за карты и получил на руки туза и джокера.

— Крэйг… это бесполезно.

— Что бесполезно?

— Если ты купил книгу и все эти цветы для того, чтобы меня очаровать, это бесполезно.

Теперь она вспомнила разговор, который репетировала всю неделю.

— Я много думала о том, что ты сказал. О чувстве вины из-за меня. Но ты понял все неправильно. Ты никогда не заставлял меня что-то делать, не уговаривал меня спать с тобой — я сама этого хотела — и никогда не был ответственным за то, что куда-то меня толкал.

— О'кей.

Она покачала головой.

— Нет, не о'кей. Если бы я знала, что ты таскаешь на себе этот груз вины, я бы тебя задушила. Видит бог, мы оба были абсолютными дураками, но я составляла не меньше половины в этой паре. Не надо надевать дополнительные вериги. За любые неприятности мы несем равную ответственность. Ты меня понял?

— Кара?

— Ммм?

Разговаривая с Крэйгом, Карен думала о том, что за время их совместной жизни она помогала усилить жившее в нем чувство вины. Родители Крэйга были добры к детям, и Карен прекрасно с ними ладила, но они были слишком уж «передовыми» и развелись из-за своих идиотских «открытых отношений». Даже в школьные годы Крэйг никогда не говорил об этом, но, думала она, его чрезмерное чувство вины началось оттуда.