— Э-э… — Себастьян потупил глаза. — Сколько обычно продолжается этот посттравматический стресс?

— Предсказать невозможно, — ответила Сара одновременно с моим ответом:

— У меня нет посттравматического стресса.

— О, — сказал Себастьян, глядя уже не на свои ноги, а на меня, — это хорошо, потому что я хотел тебя кое-куда пригласить.

Я застонала.

— О-о, неужели и ты?!

— Она не встречается со студентами и аспирантами, — заявил Гевин. — Я уже пытался, но у нее такая политика.

Я уронила голову на руки. Честное слово, для одного дня многовато! Мало того, что сегодня утром я совершила пробежку (пробежала всего несколько шагов, но все равно). А вдруг у меня произошло смещение внутренних органов? Вроде бы в квартире Теда все мои женские органы работали нормально, когда мы устроили им проверку. Теперь моего босса застрелили, офис оккупирован следователями из полицейского участка Гринвич-Виллидж, а Гевин МакГорен озвучивает официальную позицию Нью-Йорк-колледжа относительно личных отношений между студентами и работниками! Эх, вернуть бы сейчас те два с половиной часа, что я недоспала!

— Вообще-то, чувак, я не собирался приглашать ее на свидание, — сказал Себастьян. — Я хотел спросить, сможет ли она завтра вечером прийти на наш митинг.

Я растопырила пальцы и посмотрела сквозь них.

— Что-о?

— Ну, пожалуйста, — взмолился Себастьян, падая на колени. — Ты же Хизер Уэллс! Твое появление будет мощной поддержкой! Может, исполнишь для нас «Кумбайя»…

— Нет, — сказала я. — Это исключено.

— Хизер, — умолял Себастьян, — неужели ты не понимаешь, как это важно для КРА, если в нашу поддержку выступит знаменитость твоего калибра?

— Выступит в поддержку… — вяло повторила я, роняя руки. — Себастьян, да я за это могу лишиться работы!

— Не лишишься, — сказал Себастьян. — Они не посмеют! У нас свобода слова!

— Серьезно, — ворчливо поддержала Сара. — Они, конечно, фашисты, но все-таки не настолько…

— Поосторожнее с ними, — сказала я. — Слушайте, ребята, я вас целиком и полностью поддерживаю. Разве я что-нибудь когда-нибудь говорила насчет того, что ты, Себастьян, все время болтаешься в этом здании, хотя не живешь здесь? Но петь на вашем митинге? В парке Вашингтон-сквер? Прямо перед библиотекой, да еще и перед кабинетом президента? Вы что, издеваетесь?!

— Честное слово, Себастьян, — сказала Сара таким голосом, каким говорит только женщина, которая тайком обожает мужчину, зная, что он совершенно не догадывается о ее чувствах. — Иногда ты заходишь слишком далеко.

Он посмотрел на нее с обидой.

— Ты же сама сказала, что нужно ее попросить!

— Я же не имела в виду прямо сейчас! Она только что нашла труп босса, а ты хочешь, чтобы она вела какой-то профсоюзный митинг?

— Не надо его вести! — закричал Себастьян. — Просто покажись на нем и выступи. Необязательно петь «Кумбайя», сгодится и «Сахарная лихорадка». Можно в акустическом варианте, мы не привередливые.

Сара осуждающе покачала головой.

— Господи, Себастьян, иногда ты просто невозможен.

— Она же твердит, что с ней все в порядке! — Себастьян вскочил и всплеснул руками.

— Хизер, — вмешался Гевин, — не делай этого.