* * *

— Закрой дверь, — велела я Питу.

— Хизер, что стряслось? Что с тобой, ты заболела? Может, вызвать дежурную медсестру?

— Нет, я не больна. — Я протянула ему ключи, голову я по-прежнему старалась держать как можно ниже, надеясь, что так меня будет меньше тошнить. — А вот Оуэн — да, вернее, он не болен, он мертв. Позвони в девять-один-один. Я бы сама позвонила, но я как-то не очень хорошо себя чувствую.

— Мертв?

Я не видела лица Пита, но мне было хорошо видно его ботинки — добротные черные ботинки с укрепленными носами на случай, если разбушевавшиеся обитатели общежития или их гости воспротивятся попыткам удержать их от очередной пакости.

— Как это — мертв, что ты имеешь в виду?

— Мертв, в смысле — труп, — сказала я. — Умер.

— Что ж ты сразу не сказала?

Пит ругнулся под нос и схватил ключи. Я слышала, как он возится с ними, но не рискнула поднять голову, чтобы помочь. В животе у меня по-прежнему все вертелось. Вафли с кусочками шоколада. Это несправедливо. Ну почему я никогда не ем на завтрак здоровую пищу? Чем плохи госты из муки грубого помола, половинка грейпфрута и омлет из белков? Почему меня вечно тянет на взбитые сливки? Ну почему?

— Почему ты не попыталась ему помочь? — спросил Пит, все еще пытаясь найти нужный ключ. — Оказать первую помощь?

— Первая помощь ему не поможет, — сказала я, обращаясь к своим кроссовкам. — Он мертв.

— С каких это пор ты стала медиком? — возмутился Пит.

Наконец он нашел нужный ключ и толкнул дверь плечом с большей силой, чем это было нужно. И замер.

Я видела, что он замер, потому что смотрела на его ботинки.

— Ох, — тихо произнес Пит.

— Опусти жалюзи, — посоветовала я, глядя в пол.

— Что? — не своим голосом спросил Пит.

— Жалюзи, — повторила я. — Любой прохожий может заглянуть в окно. Странно, что никто еще этого не сделал. — Хотя, с другой стороны, это же Нью-Йорк-сити, деловой Нью-Йорк, всем некогда. — Жалюзи опусти.

Мне стало лучше. Еще не настолько хорошо, чтобы заглянуть в комнату, в которой стоял Пит, но достаточно хорошо, чтобы выпрямиться и снять телефонную трубку.

— Я позвоню в девять-один-один, а ты опусти жалюзи.

— Хорошо.

Голос Пита звучал все еще странно, наверное, потому, что он непрерывно и очень изобретательно продолжал бормотать ругательства. Я услышала, как опускаются жалюзи, прижала к уху телефонную трубку и набрала номер девять-девять-один-один. Дополнительная девятка нужна для того, чтобы выйти на городскую линию.

Пока я это делала, в замок наружной двери офиса — она у нас захлопывается автоматически — вставили ключ, и в офис вошла Сара, которая учится в колледже и работает нашей помощницей (наверное, правильнее говорить, моей помощницей, потому что «нас» больше нет).

— Привет, — сказала Сара. — Что происходит? Почему здесь Пит? Где…

— Не надо! — одновременно завопили мы с Питом, когда Сара шагнула к двери доктора Витча.

В это самое мгновение в трубке раздался голос оператора службы спасения.

— Девять-один-один, что случилось?

— В чем дело? — возмутилась Сара, потому что Пит вытянул руки, не давая ей войти в кабинет доктора Витча. — Что там? Дайте мне посмотреть! Дайте мне посмотреть!

— Алло? — проскрежетал мне в ухо голос оператора службы спасения.