Впервые Инос оглядела место, где очутилась. Комната просторна, гораздо вместительнее, чем покои Инос. Очевидно, она располагалась на одном из верхних этажей здания, так как имела круглую форму. В ней также было четыре окна. Если принять во внимание это сходство, значит, комната принадлежала колдунье. То есть Раше.

Беломраморные стены комнаты поддерживали высокий купол из того же камня.

Вид, о котором упоминала тетушка, был и вправду прекрасен – четыре широких арочных окна размерами во много раз превосходили бойницы башни Инос. Очевидно, в Араккаране климат был гораздо мягче, чем в Краснегаре.

Слева от Инос новорожденное солнце торжественно излило мягкий свет на гладь моря. На протяжении детства Инос выражение «к морю» означало направление на север, к Зимнему океану. В Кинвэйле, несмотря на то что он был удален от побережья, эти слова указывали направление на запад, к заливу Пэмдо. Море на востоке вызывало недоумение, свидетельствуя, что Инос оказалась в ужасающей дали от дома.

Вид с юга заслоняли башни и заостренные купола. За куполами она разглядела гряду выжженных бурых холмов, сбегающих к белой полосе прибоя. Скалистые хребты на западе почти терялись из виду в знойной дымке. Здесь они были гораздо выше и круче, чем горы Пондаг, и, очевидно, там никто не жил.

На нее обрушились усталость и отчаяние. Инос силилась припомнить уроки мастера Порагану и жалела, что в то время была слишком рассеянной. В памяти всплыло только, что джинны – рослый, воинственный народ с красноватой кожей и волосами… джинны живут в Зарке… там, где пустыни. Эти горы выглядели совершенно голыми – точь-в-точь такими, какой Инос представляла себе пустыню. Но Зарк находился где-то на юго-востоке Пандемии, так далеко от Краснегара, как только можно было себе вообразить. Именно поэтому мастер Порагану не вдавался в подробности, рассказывая о жизни народа этой земли, и по той же причине Инос не слушала его.

Ее взгляд вновь устремился на сияющие воды на востоке. Должно быть, это Весеннее море. Она припомнила, как когда-то, давным-давно, беседовала с госпожой Меолорной о шелках.

– Так это и есть Зарк? – воскликнула Кэйд. – Какая прелесть! Мне всегда хотелось повидать Пандемию. Надеюсь, это будет весьма познавательный визит. – И она предостерегающе взглянула на Инос.

– По сравнению с Империей Араккаран – жалкий клочок земли, – произнес Азак, – но его жители горды и благородны, они ревностно оберегают и свои обычаи, и свою независимость. Силы нам дает пустыня, и мы презираем сибаритство тех, кто живет в странах с менее суровым климатом.

Вот это да! Да эти джинны – сущие варвары!

Инос вновь попыталась шагнуть сквозь выводящую ее из терпения завесу из драгоценных камней, и завеса в очередной раз отказалась пропустить ее. Чем там занята Раша? Жив ли Рэп или легионеры-импы наконец взломали дверь? Ноги Инос подкашивались от усталости, однако она решила держаться поближе к колдовской двери в надежде, что та наконец смилостивится и пустит ее домой.

Глаза Азака, ранее напомнившие ей рубины, теперь потемнели, приобрели оттенок гранатов, и на Инос устремился надменный взгляд – точно так же, бывало, на нее поглядывал свысока жеребец Огнедышащий Дракон.

– Вы и в самом деле не владеете волшебством… ваше величество?

Инос отрицательно покачала головой, слишком усталая, чтобы выговорить хотя бы слово. От Рэпа и Краснегара ее отделяло полмира. Вспомнив о Рэпе, она вдруг поняла, что больше всего на свете жаждет увидеть его рядом – надежного, преданного Рэпа. Как странно! При чем здесь Рэп?

Султан задумчиво теребил бородку. Он не двинулся с места с тех пор, как в комнате появилась Инос.

– Это и впрямь любопытно.

– В каком смысле? – спросила тетя Кэйд, бросая на Инос еще один предупреждающий взгляд.