Никто не смел возражать камердинеру. Принцы, герцоги, маркизы, графы бежали от его голоса или прибегали на его зов; даже принцы и принцессы крови приглашались или отсылались им без всяких возражений, у камердинера был только один господин — король.

Ровно в восемь часов камердинер, который до тех пор находился за ширмами, вышел и встал перед дверью. Взгляды всех придворных устремились на его широкую руку, которая сейчас должна была дозволить вход в спальню короля.

В Зеркальной гостиной толпились все придворные знаменитости: Ришелье, Граммон, Тремуйль, Креки, Морна, Таванн, Коани, Сувре и многие другие. Шел оживленный разговор.

— А король скучает! — заметил Граммон.

— И ничего ему не мило, — прибавил Сувре.

— То есть не было мило, — поправил Таванн.

— Что ты такое говоришь, Таванн? — спросил Граммон.

— Я говорю, что ничто не нравилось королю.

— Это значит, что теперь что-то или кто-то нравится ему?

— Может быть.

— Кто же?

— Я не знаю, но после охоты на кабана, в которой король подвергся такой большой опасности, он гораздо веселее, чем прежде.

— Это факт, — сказал Сувре.

— Истинная правда, — произнес новый голос.

— Здравствуйте, Бридж, — сказал Ришелье, пожимая руку первому конюшему короля.

— Вы говорили, что король повеселел после охоты, — продолжал Бридж, — это правда, я подтверждаю это. Доказательством служит то, что вчера его величество отправился верхом на прогулку по лесу с большим с интересом…

— И позволил только Ришелье и Таванну следовать за ним, — сказал Треймуль, — потому что они, к счастью или несчастью, имели превосходных лошадей…

— Верно, — сказал Бридж, — эти господа имели самых горячих лошадей из больших конюшен…

— Это вы велели дать их нам? — спросил Ришелье.

— Нет, господа.

— Но вам не может быть неприятно, что мы смогли угнаться за королем?

— Мне хотелось бы быть на вашем месте, герцог.

— А мне на вашем, любезный Бридж, на маскараде в Версале, когда прелестная президентша приняла вас за короля.

Общество отреагировало на это воспоминание о недавнем приключении в Версале всплеском веселья.

— Ну, Бридж, вестник забавных известий, — сказал Тремуйль, — какую остроту приготовили вы нам сегодня?

— Остроту, да не мою, — ответил Бридж.

— А чью же?

— Третьей дочери короля, принцессы Аделаиды, которой четыре дня тому назад исполнилось тринадцать лет.

— Что же она сказала?

— В день своего рождения вечером она выиграла у королевы четырнадцать луидоров в лото. На другое утро во что бы то ни стало хотела уехать из Версаля. Ее спросили: куда она собирается ехать? Аделаида ответила, что хочет купить оружие, чтобы драться с англичанами. Ей намекнули, что она женщина, и она сказала: «Жанна д’Арк также была женщиной, но она была не такого знатного происхождения, как я. И если она убила нескольких англичан, я убью их всех».

— Браво, браво! — зааплодировали придворные.

В эту минуту дверь передней отворилась, и вошел еще один новый гость.

IX. Аббат де Берни

Человек, вошедший в Зеркальную гостиную, имел очень печальный вид, а между тем это был самый остроумный и самый веселый придворный — аббат де Берни, цветущее лицо и тройной подбородок которого дышали обычно радостью и удовольствием от жизни.