— Тебе пора, мальчик. Наверняка у такого замечательного парня любящие родители. — Рука в перчатке сжала его плечо. — Я тебе завидую, потому что своих родителей не помню.

— Мне... очень жаль, — неуверенно сказал Уилл.

Он не был уверен, нуждается ли в сочувствии такой человек, как Джекоб Стип. Однако тот благосклонно принял его слова.

— Спасибо, Уилл. Сострадание — важная черта характера мужчины. К сожалению, наш брат часто им пренебрегает.

Уилл услышал, как дыхание Стипа замедлилось, и стал дышать в такт.

— Тебе нужно идти, — сказал Джекоб. — Родители будут волноваться.

— Нет, не будут, — ответил Уилл.

— Они наверняка...

— Не будут. Им все равно.

— Не могу в это поверить.

— Это так.

— И все-таки ты должен быть любящим сыном, — возразил Стип. — Будь благодарен за то, что их лица всегда перед глазами. И когда ты их зовешь, они откликаются. Поверь, это лучше, чем пустота. Лучше, чем молчание.

Джекоб снял руку с плеча Уилла и легонько ткнул его в спину.

— Ступай, — сказал он тихо. — Будешь тут стоять, превратишься в ледышку. И тогда мы больше не встретимся.

Уилл, услышав это, воспрянул духом.

— А мы еще встретимся?

— Конечно, если ты захочешь меня найти. Но, Уилл, пойми... Мне не нужна собачка, которая будет сидеть у меня на коленях. Мне нужен волк.

— Я могу быть волком, — сказал Уилл.

Он хотел повернуть голову и через плечо посмотреть на Стипа, но подумал, что кандидату в волки не стоит этого делать.

— Тогда, как я и сказал, найди меня, — повторил Стип. — Я буду недалеко.

И с этими словами он подтолкнул Уилла, и тот двинулся вниз по склону.

Уилл не оглядывался, пока не вышел на тропинку, а когда оглянулся — ничего не увидел. По крайней мере, ничего живого. Только черную вершину холма на фоне прояснившегося неба. И звезды между туч. Но их величие было ничто в сравнении с лицом Джекоба Стипа. Лицом, которого он не видел. По пути домой Уилл создал в воображении сотни версий этого лица, каждая следующая прекраснее предыдущей. Благородный Стип, с точеными, изысканными чертами; солдат Стип со шрамами, оставшимися после сражений; волшебник Стип, чей взгляд излучает могущество. Возможно, он воплощал в себе все эти качества. А может, ни одного. Уиллу было все равно. Важно поскорее снова оказаться рядом и получше его узнать.

А тем временем из окон дома проливался мягкий свет, в камине плясал огонь.

«Даже волку хочется иногда посидеть у камина», — подумал Уилл.

Он постучал в дверь, и его впустили.

VI

1

На следующий день он не пошел на холм, чтобы найти Джекоба. И через день тоже. Вернувшись домой, он выслушал поток обвинений (мать сотрясалась в рыданиях, уверенная, что он погиб, а отец побелел от ярости, будучи в такой же уверенности, что он живехонек) — и теперь боялся выйти за порог. Вообще-то Хьюго был человек не свирепый. Он гордился своей рассудительностью. Но в данном случае сделал исключение и так поколотил сына (почему-то выбрав для этого книгу), что для обоих дело кончилось слезами: Уилл плакал от боли, отец — от душевных страданий, причиной которых было то, что он потерял контроль над собой.

Его не интересовали объяснения Уилла. Он просто сказал сыну, что ему, Хьюго, наплевать: пусть Уилл бродяжничает хоть всю свою никчемную жизнь, но с Элеонор дела обстоят иначе, и разве ей выпало мало страданий?

Поэтому Уилл оставался дома, со своими синяками и злостью.