После того небольшого взрыва за столиком с напитками на веранде, генерал больше говорил о недостатках своего сына. Наоборот, было похоже, будто возобновив свою потерянную связь с сыном, он больше не вспоминал о прошлом и был готов получить наибольшее удовольствие от этого вечера и от всего пребывания в Швейцарии.

Вирджиния чувствовала себя счастливой. Ей представлялось, что для Лизы все может обернуться хорошо.

В зале, присоединенном к обеденному, оркестр заиграл негромкую музыку, и некоторые пары пошли танцевать. Они же оставили свой стол и пошли пить кофе на кусочке открытого пространства под звездным небом. Освещение льстило женским лицам и платьям. Вирджиния, в своем черном платье, с живыми глазами, улыбчивым ртом и мягкими волосами, была так же привлекательна, как любая женщина, которая танцевала или смотрела на танцующих.

Но Вирджинии недолго пришлось наблюдать за ними, так как генерал, несмотря на свою подагру — которая, возможно, в данный момент не причиняла ему больших неудобств — пригласил ее танцевать, и она обнаружила, что он очень компетентен в этом деле. Потом Клайв пригласил ее на танец, и так как это был очень популярный вальс Вирджиния получила от него огромное удовольствие. Когда она вернулась на свое место, ее глаза блестели от счастья, а на щеках цвел самый привлекательный румянец.

Огни осветили пол, и она наклонилась вперед, чтобы наблюдать за представлением, с энтузиазмом человека, которому не часто доводилось быть свидетелем подобного зрелища. На танцорах были национальные швейцарские костюмы, а голоса певцов, исполнявших йодль, потрясли ее.

Широко раскинувшееся над ними ночное небо было подобно пурпурному бархату, расшитому звездами, и отблески снежных пиков со всех сторон! Она знала, что никогда не забудет этого! Она была немного задумчива, когда огни снова взлетели вверх, но она заметила пару глаз, наблюдающих за ней из-за соседнего столика. Сердце сильно забилось, с лица слетел румянец. Генерал от всего сердца аплодировал танцорам и в то же время он начал рассуждать на тему, которая была ему очень дорога, а именно, о Симле в те времена, когда он был еще младшим офицером, Клайв заметил внезапную перемену на лице Вирджинии и то направление, к которому был прикован ее взгляд. Он тоже посмотрел в ту сторону и увидел — не сказать, чтобы к его большому удивлению — что это был доктор Хансон, который откинулся на спинку тонконогого стула и заявлял о преимуществах первоклассного портного, который снабжал его выходными костюмами. Он очень пристально и холодно смотрел на Вирджинию.

Рядом с ним за маленьким столиком, на котором стояли рюмки с ликером и кофейные чашки, сидела Карла Спенглер, одетая во что-то идеально подходившее ей и такое же эффектное, как ее золотоволосая головка. Эффект усиливался сверкающими изумрудными серьгами, изумрудным браслетом и колье, которое искрилось, как зеленое пламя на ее безупречной шее. Она выглядела несколько скучающей — даже немного раздраженной — и на лице доктора Хансона было выражение, напомнившее Вирджинии те мраморные скульптуры, которые она видела в музеях, которые всегда намекали на отстраненность и отсутствие фамильярности с обычными, банальными человеческими существами.