|
Потому что у него в мастерской стояли двадцать пять бидонов с бензином, а больше ни у кого на сто километров вокруг бензина не было. Потому что он единственный во всей округе знал, что такое карданный привод и как починить бронзовый вкладыш подшипника. Но, что бы ни говорили, он был первым из шести поколений рода Парри, чьи руки не пахли хлевом и коровами. Поэтому тем вечером он ужинал с особым аппетитом. И даже съел две тарелки макарон. Наевшись, он, довольный, вышел во двор, сел на стул и стал раскачиваться на нем, глядя на закат. Он был не один — из Треццате приехал его друг Тарин. Приехал повидаться — на всякий случай. О походе в банк не было сказано ни слова. Казалось, что Либеро Парри занимали совсем другие мысли.
— Чувствуешь? — неожиданно произнес он, с наслаждением вдыхая вечерний воздух. — Чувствую что? — не понял Тарин. — Запах навоза, — пояснил Либеро Парри, нарочито шумно втягивая воздух. — Но здесь не пахнет навозом. — Вот именно! — победоносно заключил Либеро Парри. Именно этот запах он ненавидел больше всего на свете. Вечером, с размаху опустившись на постель, он тут же подпрыгнул как ужаленный. — Это что еще за фокусы? Жена встала, молча вытащила из-под матраса охотничье ружье и отнесла его на место. Когда она вернулась и забралась под одеяло, Либеро Парри размахивал газетой. — Ты просто не хочешь ничего понимать. Вот, смотри! — он протянул газету Флоранс. Она прочитала, что три итальянца — Луиджи Бардзини, Сципион Боргезе и Этторе Гуиццарди — делали на автомобиле путь в шестнадцать тысяч километров от Пекина до Парижа. На своей «итале», с двигателем в сорок пять лошадиных сил и весом в тысячу триста килограммов, они проехали полмира, и для этого им хватило шестидесяти дней. — Надо же, а я и не видела, как они проезжали, — сказала прагматичная Флоранс. — Зато я видел, — уверенно буркнул Либеро Парри. Да, он их видел. Каждую минуту своей жизни он видел их и свято верил в это. Они ехали, покрытые пылью, и приветливо махали всем рукой, рукой в перчатке.
Будущее пришло к ним в тысяча девятьсот одиннадцатом году, дождливым мартовским вечером. Пришло пешком. Либеро Парри увидел его издалека. Длинный плащ, поднятые на лоб огромные очки, которые он сразу узнал, и кожаный шлем. Не хватало только автомобиля. — Наконец-то, — шепнул он Последнему, выправлявшему восьмерку на велосипедном колесе. Во избежание недоразумений он спрятал молочный бидон, в котором заделывал дырку, и сел возле аккуратно сложенных старых шин, купленных недавно у военных в Брандате. Они создавали нужное впечатление. Человек в плаще медленно приближался. От дождя его защищал большой зеленый зонт, придавая ему вид фантастического видения. При желании в нем можно было увидеть что-то пророческое. Он остановился перед мастерской и какое-то время неподвижно стоял, глядя на мальчика и велосипед. Потом прочитал вывеску. Медленно, будто расшифровывал древние письмена. Наконец перевел взгляд на Последнего. — У вас правда есть бензин? Последний повернулся к отцу. Либеро Парри делал вид, что пересчитывает шины. — Правда, — ответил он тоном человека, уставшего все время отвечать на один и тот же вопрос. Мужчина в плаще закрыл зонт и зашел под навес. Остановившись около сложенных шин, он некоторое время смотрел на затопленные поля вокруг. Потом повернулся к Либеро Парри. — Не хочу показаться невежливым, но на кой хрен было открывать мастерскую посреди этого болота? — Я рассчитываю на идиотов, у которых закончится бензин на полпути. Мужчина с интересом взглянул на Либеро Парри, словно только сейчас его увидел. |
